— Ну как у нас может быть исключений, товарищ… эээ…
— Старший лейтенант Порогов, Алексей Леонидович. — Забывшись, громко подсказал Порогов.
— Тчшь… — осадила дама, многозначительно кивнув головой в сторону работающих мастеров. — У нас, юноша, у русских, без исключений быть не может. Сплошь и рядом. — Произнесла она свистящим шёпотом.
— Вот как! А я понял…
— Вы правильно всё поняли. Мы немедленно сообщаем в милицию. Потому вы и здесь.
— Да-да, спасибо вам… Я всё понял. Большое спасибо за лекцию. Не провожайте, дорогу я запомнил.
— Всего доброго! Осторожнее там…
Порогов, вооружённый каталогом похищенных в разное время и в разных странах знаменитых, и просто дорогих полотен, ни за что не задев, прошёл и вышел из экспертного бюро через бдительные глаза видеосистемы, внимательный взгляд «живой» охраны и сложную систему предотвращения несанкционированного доступа.
— Понимаете, — рассказывал он вечером, когда все трое сыщиков собрались у Порогова в однокомнатной, снимаемой квартире. Естественно на кухне, на угловом диванчике, за коротконогим столом. Порогов был за «хозяйку», знал где что на кухне находится, жарил картошку. Запах уже витал съедобный. Голодные оперативники непроизвольно сглатывали и косились на сковороду. Мухин резал колбасу, Цветков открывал банку консервированных (Лёшиной мамой!) огурцов. — Я не пойму, полотна, говорят, настоящие, а какие же тогда висят у нас в Художественном музее, в Третьяковке?
— Ну, может и не все они настоящие, — нарезая хлеб, спокойно парировал Цветков.
— Да все. Я же говорю, все. Вот смотрите… каталог покажу… — Бросаясь из кухни, с жаром сообщил Порогов.
Но не успел. Мухин поймал его за рукав.
— Лёша, подожди ты со своим каталогом, жарь картошку, не то опять подгорит…
— А по-другому он и не может. — Поддел Цветков.
Порогов мгновенно забыл про каталог, возмутился.
— Я не могу, я? Да я, если хотите знать, картошку уже готовлю лучше… лучше… чем моя мама.
— Ну, положим, мама твоя готовит несравненно лучше… — оспорил Цветков.
— Божественно! — подчеркнул Мухин.
— Не ври нам, юноша. — Шутливо грозя пальцем, продолжил Цветков. — В твоём возрасте это не солидно…
— Ещё и при такой должности. — Урезонил Мухин.
— Именно, товарищ капитан! Мы едали, помним. — Басом заключил Цветков.
Порогов, машинально почесал бороду, рефлекс такой, на мгновение опечалился лицом, вспомнив прошлогоднюю поездку домой, к родителям, в село Подпругино, что на Вологодчине. Втроём и ездили. Правда на четыре дня всего, до воскресенья, в понедельник уже были на работе. Но эти четыре дня ни Алексей, ни Мухин с Цветковым не забывали. Во-первых, представьте, только собрались в баню, Лешка и растопил, в ожидании пара, на крылечке присел, раскурил свою трубку, этого Мухин с Цветковым не видели. Зато увидели, как Лёшкин отец с коромыслом на перевес гоняется по двору за худым, бородатым сыном и его хемингуэевской трубкой (Сам отец не курит, и никто в семье тоже), друзья от души хохотали. Лёшкина мама тоже смеялась, готовила во дворе на летней кухне праздничный обед по случаю неожиданного приезда сына с друзьями. Лёшкины друзья родителям очень понравились. Как-никак из города, из самой Москвы, а взрослые, рассудительные, самостоятельные, и не курят… После бани сели за стол. Всё, что из продуктов с собой гости привезли, на столе не понадобились. Может, если только красная икра. Её выложили на тарелочку, поставили в центре стола и… забыли. Без неё было чем стол загрузить. И грибы, и зайчатина, и картофель в горшочках и капуста, и пироги… Всего много… Выпили и водки, по паре рюмок и…
— Да, мама моя классно готовит. — Мечтательно, со вздохом, признался Порогов. — Надо бы съездить, порадоваться.
— Родителей надо съездить порадовать, мальчишка! — поправил Цветков.
— Да, а то у тебя цвет лица уже не тот, и нахальный стал…
— Это я нахальный?
— Да, если свои кулинарные способности выше ставишь.
— Я не ставлю. Я только думаю.
— А ты не думай, ты по тарелкам давай раскладывай, хозяин. Картошка, уже готова. Мы слышим. Не издевайся над старшими товарищами…
Порогов быстро разложил её по тарелкам… Несколько минут на кухне стояла тишина, только вилки звенели, да огурцы на зубах скрипели, колбаса проскакивала без звука… Ужинали.
— Я думаю, надо с депутатом Бариновым поговорить, допросить его хорошенько. — Сказал Цветков. — Что-то мне в нём не нравится.
— Господа, а вы можете за деликатесной вечерней трапезой не трещать о работе, а? — перебил тему Порогов. — У меня аппетит портится. К тому же, оцените картошку, повар же старался.
— Оценили, Леша. Картошка хорошая, — подняв вилку, заметил Мухин, — но…
— Мало! — Закончил Цветков, кладя свою вилку на пустую тарелку.
— Так я сейчас… — вскочил было Порогов.
Его осадили.
— Нет-нет, это шутка, Лёша. Достаточно. Мы пьём чай, ты можешь закурить. Посуда за тобой.
— Так я же не курю, бросил… — пропуская посуду, вспомнил Порогов утреннее обещание в кабинете. — Я — кофе буду. Кофе будете?
— Я тоже так думаю, — размышляя о своём, продолжил капитан. — Созвонюсь рано утром с Бариновым, чтоб на работу не уехал, договорюсь о встрече, побеседую.
— А в морге что? — спросил Порогов.
— Лёша, тебя не поймёшь, то ты о нашем аппетите печёшься, то сразу на морг переключаешься. — Пожал плечами Цветков. — Это на ночь-то глядя…
— А я, как вы, гражданин начальник. У вас и учусь.
— Понятно. А в морге слава богу не то. Мы все списки просмотрели, все, так скажем, портреты, сравнили, нашего Варенцова там нет.
— И хорошо, значит, у нас есть шанс.
— И у него тоже. — Вставая из-за стола и потягиваясь, заметил Цветков, и пояснил. — У Варенцова есть шанс. Мы же про него говорим? Вот… Короче, спасибо хозяйке за ужин. Пора и по домам.
24
Скрывая синюшную бледность, Варенцову наложили тональный грим на лицо, нацепили очки с тёмными стёклами на нос, на машине, в сопровождении нескольких боевиков, направили домой, за город.
Баринов не сомневался, Варенцов получил хорошую встряску, картины он сдаст. Не сдаст, люди его убьют. Или загородом, в коттедже, со всеми домочадцами, или по дороге обратно. Это в любом случае. Он бы и сам это сделал, расстрелял бы Варенцова вместе со всей его сволочной фракцией в Думе, там ещё на месте, так уж они всем надоели. Но, взяв себя в руки, решил, что так вот, по одному — будет лучше. Был в курсе, даже в тайне радовался, как «однопартийцы» депутата Стрельцова Геннадия Васильевича, забеспокоились неожиданным исчезновением советника Варенцова. Как же, месяц заканчивается, а Варенцова нет, кто выдаст «зарплату»? Хотя, сам-то он по себе, кто такой, этот Варенцов — пшик, пешка, никто. Просто все знали чья он рука. И боялись. А Баринов Владислав Семёнович, не боялся, не боится, и бояться не собирается. Потому что его «крыша» мощнее. За неё не только большинство голосов в Думе, но, главное, бюджетные деньги, и… мощнейшая поддержка силовиков и… ещё кое-какая. Стоит только Токареву приказать, он — кому-надо! — позвонит, все «дела» мгновенно решатся. И то, что Варенцов вместе со своим депутатом и всей фракцией криминальные деньги каждый месяц «коробками» раздаёт, это не секрет. И «крыша» у него бандитская, и охотхозяйство не охотхозяйство, а законспирированная военная база, и наркоту они гонят из Афганистана через Таджикистан, и рынок под ними, и подпольный тотализатор, и проститутки, и оффшорные фирмы… Об этом все знают. Это реальность. Пора уже выводить присосавшихся на «чистую воду». Хватит, паразитировать. Не зря же Баринов «зам по безопасности» своей депутатской фракции. Пора! И то, что кто-то обнёс его коттедж, это удачный повод. Возможно и вовремя, и хороший повод. Прикрытие. Токарев, кстати, уже передал Баринову «добро» на проведение акции с Варенцовым. Уже связался.
