Нужно встать и пойти на кухню.
Асю можно попросить — она здесь позаботится об Аркадии. С Игорем можно договориться: он введёт данные в компьютер. Хотя бы на три дня слетать. Выяснить ситуацию. Чем-то помочь.
До одиннадцати оставалось два часа. А что ей собираться? Брюки, кофта… десять минут.
Юля пошла на кухню.
Ася выключила воду.
— А я собиралась звонить на работу. Что случилось? На вас лица нет.
— Мама тяжело больна, я должна поехать к ней. Пожалуйста, давайте попьём чаю.
— Сейчас поставлю, — откликнулась Ася.
Свои деньги Юля не тратит. Аркадий не разрешает. Её доллары лежат в тумбочке. Она отдаст их на лечение и на билет для мамы: мама прилетит к ним с Аркашей, как только чуть лучше почувствует себя.
Ася заварила чай, поставила перед Юлей чашку.
— Чем я могу помочь? — спросила.
— Поешьте со мной и расскажите что-нибудь о своих учениках.
— Вчера у меня был тяжёлый день. Один ученик ушёл из дома.
— Почему?
— Он живёт вдвоём с матерью. Мать входит в его комнату в любую минуту дня и ночи, тушит свет, когда он не доучил уроков или не дочитал. Он включает, она тушит. Позавчера он, когда она хотела ударить его, схватил её за руку и вывел из своей комнаты. Сел к столу — дописать сочинение, она опять тут как тут. Подскочила к нему и стала бить кулаками по голове — она часто бьёт его! Ну, он побросал в портфель учебники и тетради, оделся и ушёл из дома.
— Сколько ему лет?
— Пятнадцать.
— Куда же он пошёл? К другу?
— Он пришёл ко мне. Друзей у него нет, он очень замкнутый! Представляете, как я испугалась, когда в одиннадцать вечера позвонили в дверь.
— Ну, и что же делать?
— Не знаю. Мать, конечно, явилась в школу, стала кричать на меня.
— Она знает, что он ночевал у вас?
— Нет, конечно. Но меня обвинила во всех их конфликтах: в том, что не соблюдает режим, ночами читает, не желает разговаривать с ней. «Распорядитесь, чтобы он явился домой», — приказала мне. Я возьми да скажи: «Нет». Что тут началось! Теперь обвинила меня и в растлении малолетних, и в нарушении законов, и в разрушении её личной жизни. Я-то обычно больше молчу — с такими людьми лучше не связываться, а тут сказала: «Вы его бьёте и хотите, чтобы он вернулся?» В общем, дело дошло до директора. Тот разбираться не захотел, отрубил: «Обеспечьте возвращение ребёнка домой». С директором раньше никаких конфликтов не было, он и знать не знал, что я могу сказать «нет». А тут я упёрлась: «И не подумаю. Как это я могу заставить сложившегося молодого человека покорно идти в дом, где его бьют и постоянно унижают?» В общем, меня почти уволили. Поставили ультиматум: или я возвращаю ребёнка в лоно семьи, или могу уходить из школы.
— А какое ко всему этому имеете отношение вы?
— Я классный руководитель и, по их словам, отвечаю за нравственный облик каждого ученика.
— Ну и что же будет?
— Да ничего. Паше я даже не сказала о визите матери. Только спросила, что он собирается делать дальше? После уроков он пошёл к отцу. Отец с матерью в разводе. Отец женат. У него двое других детей. Не думаю, что его жена захочет взять чужого ребёнка в дом. Но ночевал он у отца.
— Вы уверены в этом? Может, не захотел вас беспокоить и ушёл на вокзал?
— Да нет. Я с отцом говорила, это он сказал, обещал попросить жену помочь Паше. Есть ещё бабушка со стороны отца, но она живёт в пригороде, далеко ездить в школу.
— Что же будет с вами? Вас уже уволили или только пригрозили?
— Наш директор любит эффектные сцены. Он мог устроить спектакль для Пашиной матери. Не думаю, что её требования — уважительная причина, по которой можно уволить учителя. И не думаю, что он решится уволить меня в середине учебного года. На нём повиснет шесть старших классов. Завтра увидим. Сегодня у меня свободный день, в школу не иду.
На какое-то мгновение Юля отвлеклась от мамы, но, лишь Ася замолчала, мама очутилась за их столом. В том самом золотом струящемся платье, в котором встретила Аркадия дома. Лицо проявилось блёклое, чернота затянула глаза уже со всех сторон, губы стали сизыми.
— Очень прошу вас, Ася, помочь Аркадию, пока меня не будет.
— Когда вы вернётесь?
— Не знаю.
Аркадий пришёл раньше, чем обещал:
— Юленька, я нашёл то, что мы с тобой искали. Четырёхкомнатная квартира, в пяти минутах от работы. И не так уж дорого. Хозяева через три дня уезжают по контракту за границу на несколько лет. Если они там приживутся, встанет вопрос о продаже. Поедем, посмотришь, нужно срочно сказать «нет» или «да». Что случилось? — спросил он тревожно.
— Скажи «да», пожалуйста. Большая квартира — это очень хорошо. Я ведь смогу привезти маму?! — Юля рассказала о маминой болезни.
— Не волнуйся, пожалуйста. Подписываем с хозяевами договор, вносим задаток и вместе едем к маме. Я собирался послать в Молдавию Игоря — оформить документы с твоим отцом, закупить фрукты и прочее для продажи. Всё сделаю сам. Переехать можно будет сразу, как вернёмся, квартира — с мебелью и посудой.
— А что мы сделаем с этой?
— Оставим как есть, что ещё!
Пока она собирала вещи, Аркадий договаривался с хозяевами квартиры о встрече и с Игорем о том, что тот должен делать на фирме, пока его не будет.
— Ася, спасибо за всё, — сказала Юля. — Вот вам деньги за неделю вперёд.
— За что? Я же не буду работать.
— Во-первых, мы платим вам не почасовые, а за месяц сразу. А во-вторых, я хотела бы попросить вас достать где-нибудь коробки и упаковать наши вещи. Это очень большая работа. — Юля обняла Асю. — Вы мне как родная.
— Юленька, ты готова? Ася, спасибо вам. До свидания.
ПЯТАЯ ГЛАВА
Мама дремала, когда Юля на цыпочках вошла в её комнату. Губы и в самом деле сизые. Чёрные подглазья.
Нет, мама! — воскликнула про себя Юля.
Подошла, положила руку на мамины, строго лежавшие одна на другой.
Мама глаз не открыла. Шевельнула губами: «Юша».
Детское имя — «Юша».
Юля развела руки по одной, чтобы они не лежали так, как лежали у бабушки, папиной матери. Юле было тогда десять лет, а до сих пор аккуратные, одна на другой, жёлтые, они лежат перед Юлей.
Нет, мама, нет!
Погладила мамину руку. Мама открыла глаза. Смотрит из чёрных подглазий и — улыбается:
— Юша, ты!
Аркадий, увидев, что мама открыла глаза, тихо вышел из комнаты.
— Мама, я с тобой. Я теперь всегда с тобой!
