– Ни разу не была, – восторженно произнесла Грета.
– В таком случае, уверен, вы получите истинное удовольствие. Всего доброго, ваше высочество.
Чувствуя бурю в душе, Ола поднялась по лестнице. У нее было желание поймать Грету на слове и поехать без нее, но на сей раз именно Джон сделал это невозможным, и у девушки появилось подозрение, что поступил он так нарочно.
Теперь уже ему не хотелось оставаться с ней один на один.
* * *
Грету возможность впервые в жизни увидеть театр привела в такой восторг, что Ола решила не омрачать ей праздник и даже попыталась ввести себя в настроение, соответствующее событию.
Они помогли друг другу одеться, ибо теперь у Греты появилась возможность облачиться в одно из шелковых платьев, которые Ола купила ей в первый день.
Для себя Ола выбрала бледно-желтое платье, драматично сглаживавшее огонь ее рыжих волос. Однако подобрать к нему украшения оказалось не так-то просто.
Украшения матери все были высокого качества и до сих пор казались вполне подходящими, но алмазная диадема, которую ей дала на время леди Кэдуик, являлась украшением совсем другого уровня. Ола поняла, что именно так должны одеваться члены королевских семей, но не могла себе этого позволить.
– К платью такого цвета нельзя надевать жемчуг, – сказала девушка. – Мне нужно что-то потеплее.
– У вас есть еще гранаты, – с сомнением в голосе произнесла Грета. – Хотя гранаты никогда не сравнятся с алмазами.
Ола, скорчив гримаску, ответила:
– Да. Гранаты. О боже!
Раздался стук в дверь. Грета пошла открывать, и Ола, услышав голос герцога, поспешила выйти из комнаты.
Белоснежный фрак, плащ с малиновой подкладкой – Джон выглядел изумительно.
Он поклонился.
– Простите, что я пришел так рано, ваше высочество, – сказал герцог, – но мне хотелось, чтобы вы взглянули на это. Думаю, они вам подойдут.
В руках он держал черную бархатную коробку – такую, в каких обычно носят драгоценности, только большего размера.
Женщины изумленно воззрились на Джона, а он поставил коробку на стол и открыл ее.
Ола с Гретой ахнули. Внутри лежал комплект изумрудных и бриллиантовых украшений, восхитительнее которых им еще не доводилось видеть: тиара, тяжелое двойное ожерелье, серьги, браслет и кольцо. Все это даже нельзя было назвать просто красивым или дорогим. Тут больше подходили другие слова: «роскошно», «великолепно», «сказочно», «необычно».
Это были украшения, достойные принцессы.
– Я угадал, – заметил герцог. – С этим платьем они будут смотреться идеально.
– Но… откуда они? – выдохнула Ола.
– Украшения принадлежат моему роду.
– Значит, я не могу их надеть, – тут же сказала Ола. – Наверняка они хорошо известны, их сразу узнают.
– Вовсе нет. Моя мать надевала их лишь однажды, тридцать лет назад. С тех пор ни одна женщина не носила эти украшения. До сих пор они хранились в банковском сейфе. Даю слово, их никто не узнает.
Изумруды и бриллианты соблазнительно искрились и блестели.
– Очень важно, чтобы вы появились в них, – твердо произнес герцог.
Пока Ола продолжала сомневаться, он взял колье и подошел к девушке сзади. Он был на восемь дюймов выше Олы, и ему не составило труда приложить украшение к ее шее. Девушка кожей ощутила легкое прикосновение его пальцев, потом – холод колье.
Герцог отступил назад, приглашая Грету надеть Оле серьги, тиару и браслет.
Из зеркала на Олу смотрела поистине великолепная женщина.
Она медленно встала и прошлась по комнате, привыкая к весу украшений. Почувствовав себя немного увереннее, девушка повернулась.
Герцог наблюдал за ней со странным выражением лица, которого она не поняла.
– Не каждая женщина может носить роскошные украшения, но вам они к лицу, – заметил Джон.
– Думаете, они помогут мне убедительнее сыграть мою роль? – спросила Ола.
Он встрепенулся, как будто вырываясь из объятий сна.
– Вашу роль… Да, правильно. Вы исполните свою роль идеально, не сомневаюсь. Итак, леди, едем?
Глава 8По дороге герцог рассказал, что они едут в театр «Савой» на «Принцессу Иду» Гилберта и Салливана[6].
– Это комическая опера, – пояснил Джон, – о принцессе, которая понимает, что не хочет выходить замуж, поэтому основывает женский колледж для дам, настроенных так же, и прячется там от мира.
– Зачем ей это понадобилось? – возмущенно осведомилась Грета.
Герцог улыбнулся.
– Такой поступок вынуждает принца пуститься на поиски девушки и добиваться ее руки.
– Ах, вот оно что, – расслабилась Грета. – Мужчинам нельзя позволять слишком просто добиваться того, что им нужно.
Джон покосился на Олу.
– Я знаю кое-кого, кто с вами согласится, – сказал он.
«Принцесса», высокомерно оставив замечание без ответа, отвернулась и принялась глядеть на улицу, где, надо сказать, она привлекала к себе большое внимание. Прохожие, останавливаясь, провожали взглядом преисполненную величия фигуру в сверкающих украшениях.
Ола уже начала привыкать к этому, и для нее не составило труда держаться подобающим образом. Поэтому, царственно поводя головой из стороны в сторону, девушка размышляла о том, находит ли герцог ее красивой, тут же браня себя за подобные мысли.
До театра «Савой» ехать было недолго, и вскоре ей уже помогли выйти из кареты. Легко придерживаясь за руку герцога, Ола поднялась по парадной лестнице театра. «Леди Краслер» с важным видом шествовала за ними.
Она заметила, что Грете все это нравится. Ей бы и самой это нравилось, если бы сердце у нее в груди не разрывалось.
Управляющий театром склонился перед «принцессой Олой», на что она ответила грациозным кивком.
– Королевская ложа готова, ваше высочество.
Ола прошла в просторную элегантную ложу с золочеными плюшевыми креслами. В точном соответствии с правилом, согласно которому монаршие особы должны прибывать последними, остальная часть зрителей уже собралась, и, поскольку ложа выдавалась в зрительный зал, всем было прекрасно видно, как ее высочество прошла на свое место.
Однако они не видели того, как герцог Камборн придержал ее за локоть, не давая сесть слишком рано, и не слышали, что прошептал ей:
