— Нет, честно. Разбуди меня через пять минут, ладно?
Джорджи мгновенно провалилась в глубокий сон, а Нэнси еще какое-то время сидела, прислушиваясь к голосам напротив, у дома Макколей. Там все еще готовились к съемкам сцены пожара.
Вдруг, неожиданно для себя самой, Нэнси поняла, что ей надо делать. Вскочив с кресла, она взяла фотографию Памелы Теппингтон, фонарик и полезла на чердак.
Даже среди всей этой беспорядочной рухляди Нэнси потребовалось не больше минуты, чтобы найти то, что она искала.
Сундук Алана Теппингтона теперь стоял около стены. Она открыла крышку.
«В моем сундуке нет ничего, кроме старого хлама, а кому он может пригодиться? Ничто там не дорого мне даже как память», — вспомнила Нэнси слова Алана.
Теперь она понимала, что и он тоже что-то скрывал. Нэнси отложила в сторону одну вещь, вторую, третью и — наткнулась на коричневый кожаный альбом. В прошлый раз Алан даже не упомянул о нем.
Она открыла альбом, но тут послышались шорохи: на чердаке кто-то был.
— Джорджи? — позвала она, вскочив на ноги. И добавила: — Не пугай, я и так пуганая!
Она снова опустилась на колени и склонилась над альбомом, в котором была запечатлена вся юность Алана Теппингтона. Кроме фотографий, тут были вырезки из газет, рассказы, которые он писал для многотиражки в колледже. А вот он с молодой девушкой. Нэнси сразу узнала темноволосую Памелу Теппингтон. Она перевернула страницу: на свадебной фотографии Памела была уже блондинкой.
Шорохи повторились.
— Джорджи, хватит дурачиться! — крикнула она в темноту лестницы. — Иди лучше сюда, я тебе кое-что покажу.
Но ей никто не ответил. Нэнси укоризненно покачала головой: игра в прятки была сейчас совершенно неуместна.
Следующая страница альбома оказалась пустой, но на ней остались уголки. Значит, фотографию вынули.
Нэнси приложила к пустому месту карточку Памелы с младенцем, похищенную у Криса. Ее явно вытащили отсюда.
— Вот видишь, Джорджи, я была права!
Но вместо ответа ее ждал удар в затылок. Все вдруг поплыло перед глазами, вместо одного альбома стало два, вместо одной Памелы на фотографии — тоже две. Голова дико заболела. Нэнси с трудом поднялась, но, не удержавшись на одеревеневших ногах, тут же рухнула на пол. Последнее, что она увидела, были желто-красные всполохи огня за чердачным окном.
ОДИН НА ОДИН
«Джорджи, больно! И совсем не смешно! Ты меня не слушаешь? Джорджи! Джорджи!»
Но это был внутренний голос. Далекий внутренний голос. Иногда слова слышались более или менее отчетливо, иногда Нэнси ничего не могла разобрать. Наконец она поняла, что слушает всего лишь собственные мысли.
Когда она пришла в себя, то не могла даже приблизительно сказать, как долго лежала без сознания.
— Джорджи! — крикнула она и тут же сморщилась от боли. Крик отдавался в голове острой болью. Она пощупала затылок и обнаружила здоровенную шишку.
Лежа на полу и таращась на пласты пыли, Нэнси вдруг вспомнила языки пламени, которые видела через чердачное окно. Собрав все силы, она заставила себя подняться.
— Джорджи! — еще раз позвала Нэнси, ковыляя к окну.
Уткнувшись лбом в стекло, она с облегчением вздохнула. Пока спецэффекты Бо Аронсона «работали» только на другой стороне улицы, в доме Макколей.
Силы к Нэнси постепенно возвращались, и она доплелась до порога. Но дверь чердака оказалась запертой, хотя Нэнси не могла вспомнить, чтобы закрывала ее.
Дверная ручка крутилась, скрипела, но дверь не поддавалась.
«Ну же, попробуй еще раз!» — заставляла себя Нэнси, поворачивая ручку до отказа то вправо, то влево, со всей силы толкая дверь.
— Джорджи! — завопила она и заколотила в дверь кулаками. Потом стала швыряться коробками в стены в надежде, что Джорджи услышит шум и поднимется наверх. Но все было тщетно.
Вся надежда была на окна. Первое Нэнси открыть не удалось — оно было заколочено. А вот второе должно было открыться. Она же помнит, что из него в прошлый раз вылетела птица.
Но и оно не открывалось. С упавшим сердцем Нэнси предположила, что кто-то заколотил его с той стороны.
«Что происходит?» — задала она вопрос самой себе.
Неожиданно послышались шаги. Нэнси затаила дыхание. Это был тот же звук, который она уже слышала сегодня утром. Кроссовки по крыше.
Надо немедленно выбираться отсюда! Иначе, если начнется пожар, она окажется в ловушке.
Нэнси подняла кусок плотного картона и разбила оконное стекло.
Может, кто-нибудь на той стороне заметит ее?
Торчащие из рамы осколки она вышибла ногой. Протиснулась в оконце и оказалась на крыше.
В лунном свете перед ней стояла одинокая фигура.
— Крис! — ахнула Нэнси. — Крис Теппингтон!
Фигура застыла.
— Не надо ничего поджигать. Пожалуйста, Крис, я умоляю тебя!
— Тебя предупреждали, чтоб держалась подальше, — рявкнул на нее Крис.
Нэнси сделала шаг вперед. Щелкнула зажигалка — и маленький огонек осветил лицо Криса.
— Не подходи! — сказал он. — Или я сейчас же подожгу крышу.
Нэнси увидела под ногами Криса скрученный из газет факел, пропитанный бензином. В таком отчаянном состоянии он действительно был способен на поджог. Единственный шанс — заговорить его, отвлекая и выигрывая время. Она очень надеялась, что кто-нибудь из киношников или прохожих на улице услышит их снизу и поднимет голову.
— Я нашла в твоем чемодане фотографию Памелы Теппингтон, — сказала Нэнси.
— Ты хочешь сказать, украла.
— Нет, я просто вернула ее на то место, где ей положено быть: в альбом твоего отца.
— Подумайте только, какая счастливая догадка!
— Вовсе не догадка, я это вычислила, — ответила Нэнси. — Когда я увидела фотографию и сделала кое-какие прикидки, то поняла — это должен быть ребенок Алана. А уж после нетрудно было догадаться, что «Т» на твоем чемодане означает Теппингтон. Я только не поняла, что такое «А»? — спросила Нэнси, хотя, как ей казалось, она уже знала ответ.
— Алан — это в честь отца. Смешно, правда? — сказал Крис. — Что ж, мозги у тебя действительно работают, но ты меня не остановишь.
— Да, я совсем забыла про лекарства! — поспешила добавить Нэнси. — Ты потерял таблетки от астмы?
— Да. Аллергия — это у нас наследственное.
«Говори что-нибудь, Нэнси! Заставь говорить его! Отвлеки его! Мели все, что угодно, только не дай ему поджечь дом!»
— А почему ты оторвал свою фамилию с рецепта? — Нэнси как ни в чем не бывало уселась на крыше, будто вела дружескую беседу с приятелем на крыльце собственного дома.
