— Дон, после всей той работы, которую вы для |меня проделали за последние несколько дней, вы [можете требовать все булки, если захочется!
— Вы переоцениваете мою работу, Эмили. |Я, конечно, старался, но и помощники оказались неплохими, — он кивнул в сторону Нэнси и Джорджи. — Как только вам захочется помочь мне в расследовании, добро пожаловать в Сан-Франциско!
— Я рада, что мы с Джорджи проследили, как I Стайн проник в склад прошлой ночью, — отозвалась на комплимент Нэнси.
— Но этот Стайн! — сердито вмешалась Ханна. — С его стороны просто отвратительно использовать похищение Эмили, чтобы добыть сенсацию.
— Мне кажется, он обязательно заявит, что целиком раскопал ее сам, в то время как у Эмили не было и шанса! — добавила Джорджи.
— Я не уверен, что Стайну удалось переплюнуть Эмили, — усмехнулся лейтенант Чин и протянул руку за второй булкой, подмигнув при этом Ханне. — Видите ли, герои этой сенсации — Эмили Фоксворт и Гарольд Кесак.
Нэнси с интересом наблюдала за лейтенантом. Она поняла уже, что он знает кое-что такое, о чем ни Эмили, ни остальные пока не догадываются. И ему доставляло удовольствие держать их в неведении.
— Что вы имеете в виду, лейтенант? — спросила Ханна.
Нэнси попробовала догадаться:
— Может быть, вы намекаете, что не одному Стайну придется купаться в лучах славы?
— Почти правильно, Нэнси. Стайн не решится обратиться к Эмили с просьбой дать ему интервью, после того как он пытался извлечь выгоду из ее похищения.
— Но ведь вы сейчас имеете в виду не только это, не так ли? — Джорджи начинала нравиться игра в отгадки.
— О да… Я почти забыл… — Загадочно улыбаясь, он обратился к Эмили: — Вас хотят видеть в полицейском управлении, и как можно скорее.
— Что? — удивилась Эмили. Все были разочарованы, они думали, что Эмили ждет приятный сюрприз.
— Так вот, похоже, что наш герой-преступник Гарольд Кесак становится не только государственным свидетелем… — начал Чин.
— Да? Продолжайте, Дон, — торопила его Эмили.
— Он также стал очень привередлив в выборе людей, с которыми желает говорить.
— А что это значит? — спросила Ханна.
— Это значит, мои друзья, что Кесак отказывается давать интервью. Он не хочет встречаться с прессой.
— Ох! — Эмили не скрывала своего разочарования.
— Он, в частности, особо попросил, чтобы некому журналисту по имени Питер Стайн ни в коем случае не разрешили фотографировать его, и попросил также, чтобы его вообще оградили от присутствия этого журналиста на любых интервью или допросах.
— Отлично! — одновременно воскликнули Ханна и Джорджи.
— Но ведь это еще не все, — подсказала Нэнси, чувствуя, что главная новость еще впереди.
— Однако Кесак высказал еще одно пожелание…
— Какое?
— …которое заключается в том, чтобы ему позволили провести серию исключительных интервью только с одним журналистом — с Эмили Фоксворт. Кесак не намерен разговаривать ни с кем другим.
Только через несколько секунд Эмили осознала значение сказанного, а ее друзья дружно зааплодировали.
— Замечательно! — сказала Эмили, допив кофе. — Извините меня, но, я думаю, мне лучше зарядить пленку и пойти в полицейское управление.
— Кстати, Нэнси, — продолжал лейтенант, — не слишком восхищайтесь профессионализмом Стайна. Он не нашел бы тоннелей, если бы несколько дней назад не увидел спускающегося туда Блейна. А Блейна он узнал по фотографии Эмили.
— Значит, он знал о Кесаке? — догадалась Нэнси.
— Да, видимо, он узнал о нем за несколько дней до всех событий.
— А не обязан ли он был в подобном случае сообщить об этом полиции? — поинтересовалась Нэнси.
— Да. Обязан, — согласился лейтенант Чин. — И мы ему об этом сказали. Он получил строгое внушение от управления полиции и от своего начальства в газете. Ему туго придется, если окружной прокурор решит возбудить дело по этому факту. Его действия в данном случае признаны крайне непрофессиональными.
— Еще бы, — поддержала Джорджи.
— Мы опечатали склад с компьютерными микросхемами, — продолжал лейтенант. — Крофт, видимо, нелегально переправлял через границу не только Кесака. Но на этот раз прибыли у него не будет. Мы все конфисковали вплоть до окончания следствия.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — философски заключила Ханна, оглядев стол с остатками завтрака. Она улыбнулась сначала Нэнси и Джорджи, затем Дону Чину.
— Чему вы собираетесь посвятить остатки своих каникул? — обратился к ним лейтенант.
— Я обещала, что не притронусь к работе, пока они здесь, но, увы, обещания не сдержала! — раздался голос Эмили из темной комнаты.
— Безобразие! — с напускным возмущением сказала Ханна.
— Ну, ладно. Я обещаю после интервью с Кесаком сводить вас в любой ресторан, какой пожелаете.
— Договорились! — Нэнси, Джорджи и Ханна тут же начали обсуждать, куда они хотели бы пойти.
— Так, сегодня — четыре двенадцать, — объявила Джорджи.
— О, хватит шифров, — застонала Нэнси.
— Никаких шифров. Это значит, что у нас осталось еще целых три дня каникул. Голосуем: кто за то, чтобы использовать их на всю катушку?
Эмили вышла из темной комнаты, держа в руках сумку с фотопринадлежностями.
— Ну, и что вам хотелось бы посмотреть? — спросила она.
Ханна, убиравшая со стола, наморщила лоб.
— В этой суете об этом некогда было подумать.
Нэнси поглядела из окна на сверкающую в лучах солнца бухту. Внезапно она хихикнула.
— Что бы тебе хотелось посмотреть, Нэнси? — повторила Эмили.
Нэнси с хитрой улыбкой посмотрела на друзей, сидевших вокруг стола.
— Я подумываю о прогулке на катере.
— Прогулка на катере? — удивилась Ханна.
— Да. — Нэнси встала, указывая на окно. — Как насчет прогулки на катере на маленький остров посередине бухты? — предложила она.
Встала и Ханна.
— Какой маленький остров?
Нэнси посмотрела на нее и снова хихикнула.
— Алькатрас, Ханна, это остров, на котором расположена тюрьма, в которой содержались самые опасные преступники
