— Ты считаешь меня совсем уж скучной личностью?
— Но ты ведь не будешь отрицать, что в твоей жизни не было места случаю?
Розалин задумалась. Нет, конечно, любой день не походил на предыдущий. Каждый больной требовал индивидуального подхода, но это касалось работы. А все остальное — обеды с Роджером, встречи с несколькими друзьями — было прилажено одно к другому, ничего неожиданного, что могло бы изменить ход ее жизни.
Но сейчас, кажется, положение изменилось, и Розалин чувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.
— Меня все устраивало, — пробормотала она.
— Роджер вообще такой парень, что может устраивать, — ответил Скотт, прекратив ласки. — Это верно.
Чего, подумала Розалин, никак не скажешь о тебе. Но Скотт был прав в одном: она не имела права заниматься любовью с другим мужчиной, будучи помолвлена с Роджером.
— Я не хочу больше говорить об этом, — сказала она, нервно проводя рукой по волосам, и Скотт крепко ухватил ее за запястье.
— Потому что я задаю тебе вопросы, на которые ты не можешь ответить?
— Да ты отстанешь или нет? — рассмеялась она, но в этом смехе чувствовалась неуверенность.
«Да, — хотела Розалин сказать, — у меня нет ответов. Но я не могу прекратить это безумие».
Скотт ослабил захват, наклонился к ее шее и нежно поцеловал, снова заставив Розалин затрепетать. Желание вновь пробудилось. А когда он провел рукой по ее груди, Розалин застонала, закрыв глаза. Это стало освобождением от ненужных мыслей. Она подумала, что должна позвонить отцу, сказать, где находится, не уточняя при этом, что здесь происходит на самом деле, но благое намерение тут же было забыто.
Только несколько часов спустя, уже стоя одетой в холле, Розалин смогла наконец снова задать вопрос, который мучил ее с той минуты, как она очнулась в объятиях Скотта. — Что же дальше?
Скотт не был похож на человека, который любит, когда его загоняют в угол. Она много раз слышала от него, что после неудачной женитьбы он и слышать не желает о браке. Да и сама она не чувствовала себя сейчас готовой ни к какой долгой связи. Обручение с Роджером, Розалин теперь поняла это, было ошибкой, реакцией на стечение обстоятельств, желанием спрятаться от неизвестности.
— Ты скажешь Роджеру, что помолвка разорвана?
— Кажется, мы закрыли эту тему.
— Кто знает? — Скотт засунул руки в карманы наспех надетых брюк. — Как насчет того, чтобы встречаться здесь, пока ты не уехала?
Розалин ожидала подобного предложения, но тем не менее все равно почувствовала разочарование.
— Я не хочу связывать себя никакими обязательствами. Не хочу повторять тех же ошибок, что и с Роджером.
— Каких ошибок?
— Поддерживать связь, у которой нет будущего.
Скотт должен был понять, что она не относится к его типу женщин. Простая логика подсказывала, что это будет захватывающий, но быстротечный роман, удовлетворяющий его любопытство.
— Иными словами, никаких обязательств?
— Иными словами — да, — кивнула Розалин, потупившись.
— А что ты делаешь завтра вечером? — Скотт снова был самим собой.
— Я ничего не планировала.
— Тогда я заеду за тобой в половине восьмого. Мы можем пообедать, а после пойти в театр.
— Может, лучше в кино? — спросила она, и Скотт удивленно поднял брови.
— Я вообще-то и сам больше люблю кино, — произнес он с таким видом, словно признавался в тайном грехе. — Просто мне казалось, что посещение театра выглядит более… более респектабельно, что ли. Но в кино я отдыхаю.
— На каких-то определенных фильмах или на любых?
Розалин точно рассчитанным движением заправила выбившуюся прядь волос за ухо, что ей необычайно шло.
— Люблю веселые фильмы с хорошим концом.
Скотт не поцеловал ее, просто улыбнулся, отчего она почувствовала себя счастливой, словно ей снова было шестнадцать лет. Когда такое случалось с ней в последний раз? И было та это хоть однажды?
* * *
Розалин не хотелось анализировать свои ощущения, но весь следующий день она словно летала на крыльях. Что же произошло? Ведь она не сделала ничего особенного, просто открыла неведомую для себя прежде свободу. Проиграла войну, борясь против собственных чувств, но была счастлива.
Сделав над собой усилие Розалин в конце дня позвонила Роджеру. Волнуясь, выслушала обычные вежливые фразы, расспросы о здоровье, о том, чем она занималась, потом выслушала его отчет. Дождавшись наконец паузы, Розалин глубоко вздохнула, собираясь с духом.
— Я тут подумала, — начала она, нервно крутя телефонный шнур. — Я подумала о нас с тобой, Роджер…
— Да, и что?
— Роджер, не знаю, как сказать, но я…
— Я тоже подумал, — перебил он ее, — возможно, мы поторопились с помолвкой. Или, вернее, я поторопил тебя.
Розалин представила себя со стороны и подумала, что выглядит сейчас, наверное, глупо-преглупо.
— Я собирался позвонить тебе, — услышала она. — Дело в том, Рози, что нам обоим нужна свобода. Пожалуй, стоит отменить помолвку. Конечно, ты останешься самым лучшим моим другом и пусть кольцо всегда напоминает тебе обо мне, однако…
Розалин почувствовала, что с ее души словно камень свалился.
— Роджер, мне очень жаль, что так вышло, но мы оба…
— Совершили ошибку.
— А когда ты впервые понял это? — поинтересовалась Розалин.
Он был настолько внимателен и заботлив, когда приезжал к ней на выходные, и вдруг такая быстрая перемена! Роджер всегда был очень предсказуемым, и вот сейчас он несказанно удивил ее. Наверное, трудно понять другого человека до конца, как бы близок ты с ним ни был. Или же она просто не нашла ключика к душе Роджера.
Он начал рассказывать ей о вечере в ночном клубе, где впервые ощутил себя частичкой той жизни, которая прежде была ему неведома.
— Большинство, — объяснял Роджер виновато, — проходят это, еще учась в университете. Если только они…
— Не заняты учебой, как мы с тобой, — подсказала Розалин, усмехнувшись.
Говорили ли они об этом раньше или нет? Должны были, но она не помнила. Как сложатся теперь их отношения? И останутся ли они друзьями, как надеялся Роджер?
Положив трубку, Розалин сообщила новость отцу. Она не знала, какого ответа ждать, и потому готовилась к худшему.
— Я совершила ошибку, папа, — храбро начала она.
— Все мы иногда ошибаемся, — сказал Роналд, внимательно глядя на дочь. — Ты поэтому расспрашивала меня о своей матери? Хотела узнать, правильно ли мы сделали, поженившись?
— Да… Но сейчас я о другом. Боюсь, ты сочтешь меня легкомысленной особой… Обычно я не позволяю себе ничего подобного, папа.
