Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Так как историческая ситуация каждой страны в эпоху Ренессанса была иной, то и идеал красоты должен был в разных странах при одинаковой сущности значительно разниться в подробностях. Италия развивалась иначе, чем Франция, Германия, Голландия, а все они должны были разниться между собою, так как во всех этих странах положение классов было иное. Вот почему мы имеем в эпоху Ренессанса столько же вариаций расового идеала красоты, построенного на принципе целесообразности, сколько разных ступеней развития существовало в тогдашнем обществе.
Италия, Испания и Франция были по всему своему развитию странами аристократическими, поэтому и представления о красоте должны были воплотиться здесь в аристократическом идеале. Аполлон и Венера должны были здесь носить аристократический тип. Идеальный тип человека принял здесь вид божества, освобожденного от всех мелочей земной жизни. Там, где, как в Италии, на помощь приходила еще и природа, возникала, естественно, высшая форма этого идеала, что было отчасти обусловлено еще и тем обстоятельством, что здесь в богатых остатках античного искусства и в никогда не отмиравшей античной традиции налицо были самые развитые средства для решения этой задачи.
С другой стороны, как во Франции, так и в Испании, где абсолютизм уже подчинил себе весь общественный организм, идеал женской красоты должен был развиться так, чтобы выставить женщину как наиболее утонченное орудие наслаждения. Германия, наоборот, была, по существу, мелкобуржуазной страной. Свою социальную физиономию она получала главным образом от находившегося тогда в полном расцвете ремесла. В Германии идеал красоты носил поэтому, безусловно, мещанский характер. В Голландии мещанство стояло на особенно крепких и солидных устоях – идеально красивый тип, воцарившийся здесь, дышал поэтому силой и здоровьем. В XVI веке Фландрия отличалась наивысшим экономическим развитием, и здесь высшую красоту воплощали сверхчеловеческие образы Рубенса.
«Венера и Адонис». 1553 г. Художник Тициан Вечеллио
Таким образом, одна страна отчетливо разнилась от другой, хотя они все и сходились не менее отчетливо в одной основной черте. Так как все культурное человечество было проникнуто революционным порывом, то всякому идеалу красоты, существовавшему в эту эпоху, были свойственны героические очертания. То была печать вечности, которой отличаются все творения великих революционных эпох.
То, что эпоха поднимает на щит, служит для нее вместе с тем и предметом культа. Эпоха Ренессанса подняла на щит физического человека, и ему она устраивала, пока длилась, повсеместный культ. Он сделался для нее возвышеннейшим и наиболее боготворимым символом жизни.
В каждом культе всегда немедленно переходят от общего к единичному, к живописи деталей. Люди открывают сотни красивых мелочей, и для каждого создается идеальная форма. Кодекс красоты, установленный эпохой Ренессанса для каждой детали телесной красоты, служит документальным доказательством в пользу как факта открытия нового человека, так и того культа, которым окружали тело.
В этом кодексе женская красота, хотя и не является высшим объектом, все же стоит на первом плане. Женской красоте посвящены самые обстоятельные, детальные и многочисленные описания. И это понятно. Не только потому, что творческая тенденция есть результат мужской активности, чаще встречаются конструкции женской красоты, созданные мужчиной, чем идеалы мужской красоты, созданные женщиной, а главным образом потому, что мужчина в принципе агрессивное, а женщина – пассивное начало. Правда, женщина тоже добивается любви мужчины, и даже в еще более сосредоточенной форме, чем мужчина добивается женской любви (об этом мы говорили в разных местах нашей книги «Die Frau in der Karikatur»), но она никогда не делает этого ясно и отчетливо, как мужчина. Мужчина облекает поэтому свои требования относительно физической красоты женщины в самые ясные и точные описания. Тридцатью шестью достоинствами – по другим только восемнадцатью, двадцатью тремя или двадцатью семью – «должна обладать женщина, если хочет прослыть красавицей и быть миловидной». Эти отдельные красоты обозначаются или формой, или цветом и т. д. Чтобы придать этому идеалу еще более осязательные, конкретные очертания, указывали обыкновенно на женщин определенных стран и городов. Уроженки Кельна славятся своими красивыми руками, уроженки Брабанта – красивыми спинами, француженки – красиво выпуклыми животами, венки – пышной грудью, уроженки Швабии – достоинствами Венеры Каллипиги, баварки – красотою самых интимных частей женского тела. Люди Ренессанса ничего не хотели забыть и отличались большей точностью, а восходящие классы к тому же никогда не отличаются лицемерной стыдливостью. Порой не ограничивались даже этими данными, вдаваясь в еще более интимное описание. Женщина, желающая прослыть красавицей, должна обладать не одним каким-нибудь из этих достоинств, а всеми вместе. «Женщина, которая отвечает всем этим требованиям, является в самом деле красавицей», – говорится в «Denkwürdigkeiten» («Мемуарах». – Ред.) рыцаря Эйба.
Этот кодекс красоты был повсюду облечен в форму стихотворных афоризмов и дошел до нас в целом ряде вариантов, притом иногда с иллюстрациями. Достаточно привести один пример.
Очень распространенная свадебная песня перечисляет «тридцать пять достоинств красивой девушки» следующим образом: «Три должны быть белыми, три – черными, три – красными, три – длинными, три – короткими, три – толстыми, три – большими, три – маленькими, три – узкими, а в общем женщина должна быть высокого роста и полного сложения, должна иметь голову, как уроженка Праги, ноги – как уроженка Рейна, грудь – как венка, живот – как француженка, спину – как уроженка Брабанта, руки – как жительница Кельна».
Подобные же более детальные стихотворения встречаются как в «Denkwürdigkeiten» рыцаря Эйба, так и в книге песен Клары Гетцлерин (Hatzlerin). Тему эту обработал и Ганс Сакс, причем это стихотворение, как многие из его поэм, появилось в виде иллюстрированного летучего листка. Сравнение отдельных версий доказывает, впрочем, что взгляды разных городов на женскую красоту весьма различны. Если один прославляет уроженок Фландрии за их спину, то другой – за их руки, третий – за их бедра, четвертый – за их бюст и т. д. В одном стихотворении Клары Гетцлерин швабка обладает красивой грудью, тогда как достоинства Венеры Каллипиги более всего отличают польку. Подобные рифмованные кодексы красоты существовали не только на немецком, но и на латинском, французском, испанском и итальянском языках. Сохранился целый ряд и прозаических версий. Достаточно указать на фацеции Бебеля.
Этому культу соответствует самое страстное возвеличение возлюбленной, а также и вообще женщины. Одна франкфуртская рукопись XV века сохранила следующую серенаду, которую влюбленный поет в честь своей красавицы: «Она подобна светлому дню. Никто не в состоянии достойным образом воспеть ей хвалу. У нее розовые уста, прекрасные щечки, золотистые волосы, ясные глаза, белые, как слоновая кость, зубы, маленькие круглые груди, длинные изящные бедра, узкие белые пальцы, не очень широкие ноги» и т. д.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
