Только на другой день соседи заметили, что Рыбкин, не выходит из комнаты. Его нашли в постели, в бреду. Всегда кроткий и тихий, он теперь был грозен и командовал. Уставившись на вошедших мутными, слепыми глазами, он выкрикивал непонятные слова, звучавшие как заклинания.
– Оберчек. Нагавки. Флюид. Пэйс. Фальстарт. Вираж.
Женское население в большой коммунальной квартире сбилось в кучу у дверей и со страхом внимало грозным окрикам. Наконец удалось уловить четыре простых, понятных слова:
– Завтра еду на Браслете, – внятно и раздельно сказал старик.
Собравшиеся перемигнулись и решили: завтра старик отправляется на тот свет.
Сенька долго разыскивал Рыбкина. Каждый беговой день он караулил его на трибуне, но старик не появлялся. Адреса его никто не знал. В дни бегов его место у барьера оставалось незанятым. Только через месяц его облюбовал гражданин в бархатной рыжей шляпе. И Сенька на время отложил поиски.
* * *
Прошло несколько месяцев. Злодей из неизвестной лошади превратился в фаворита, и у Сеньки уже не кружилась голова при въезде на старт. За все время Сенька и Злодей не проиграли ни одного бега. Злодей бегал теперь с лучшими лошадьми ипподрома, но до рекорда Браслета II ему было еще далеко. За это время отчетливо выяснилась характерная особенность Злодея: один, без соперников, он не шел. Всегда, независимо от класса противника, он выигрывал, вырываясь у столба не больше чем на корпус вперед.
Теперь и высокий гражданин, и еще кое-кто из работников ипподрома были убеждены, что Злодей и Браслет – одна и та же лошадь, но до поры до времени официальное признание откладывалось.
В конце лета привезли из Москвы на гастроли двух лошадей очень высокого класса. На петроградском ипподроме им не было соперников. Ждали еще одного гастролера-рекордиста.
По городу расклеили полотнища афиш с бешено несущимися лошадьми.
Третий гастролер не приехал. Поговаривали даже об отмене выступлений, но за три дня до бегов выяснилось, что третьим пойдет Злодей.
В день состязания трибуна наполнилась еще до первого заезда, хотя встреча Злодея с гастролерами была назначена в одном из последних. Завсегдатаи-спортсмены разбились на группы и, грудью наседая друг на друга, взвешивали шансы предстоящей борьбы.
Никто не заметил, как на трибуну, постукивая палочкой, вышел маленький, еще более сморщенный Рыбкин.
Он прошел в свой угол и уверенно опустился на колени гражданина в рыжей бархатной шляпе. Его место было занято. Бархатная шляпа обжилась здесь, пустила корни и уходить не собиралась. Старик долго и беспомощно путался по большой переполненной трибуне. Контролерша, узнав его, усадила в самом центре трибуны, около дверки в барьере, через которую спускаются судьи вручать приз победителю.
Зазвонил колокол. Из ворот вышла на круг изящная, словно игрушечная, рыжая кобыла.
Плотный, седоватый наездник в голубом камзоле и белом картузе сидел в качалке. С трибун хлопали. Наездник величественно, как оперный баритон, кивнул головой.
Кобыла, словно сама сознавая свою красоту, выставляла себя напоказ.
Она гордо, как чашу, несла перед собой маленькую, исключительной выразительности и породы голову. Высоко поднимая тонкие, точеные ноги, она, как балерина, грациозно и плавно опускала их на дорожку, ступая на самый кончик копыт.
Следом появился второй гастролер. Темно-серый плотный жеребец в яблоках, не очень большого роста, на хороших ногах, он бросался в глаза замечательным порядком. Весь крепкий, слаженный, в очень тренированном теле, он блестел каждым своим волосом.
Маленький, черноусый наездник, похожий на индуса, в желтом камзоле и желтом картузе, часто закивал головой, отвечая на хлопки.
Третьей лошади не аплодировали.
– Тяжеловоз. С ними не тягаться. Классом не вышел, – говорили знатоки про Злодея.
Ударил колокол.
Гастролеры приняли с полного хода. На минуту замявшийся Злодей отстал. Сенька растерялся и резко послал его вперед. Злодей не выдержал такого посыла, сбился и заскакал, но Сенька взял его на вожжи, и он быстро перешел на рысь.
Сенька наклонился вперед.
Руки у Сеньки спокойны, только носок сапога нервно стучит и давит стремя.
Передние идут рядом. Серый занял ленточку. Выходит на первую прямую. Могучим рывком вылетает Злодей из-за поворота. В конце первой прямой он уже идет в спину наезднику в желтом камзоле. Маленький, похожий на индуса наездник все время чувствует на затылке горячее дыхание Злодея. Наездник злится и нервничает. Серый не хочет отдать ленточки и тоже нажимает сильнее. Лошади идут на предельной резвости. Но тяжеловоз не отстает ни на шаг; по-прежнему щекочет затылок и ухо наезднику его горячее и ровное дыхание.
Наездник по дыханию определяет, что у гнедого еще большой запас. Он берет кобылу на вожжи: на секунду резко замедляет ход и так же неожиданно выпускает ее вперед. Но Сенька вовремя замечает маневр и чуть-чуть отводит Злодея в сторону. Секунда потеряна даром. Злодей не сбился. Он опять идет в спину, забрасывает пеной обоих наездников-гастролеров.
Сквозь топот копыт и храп лошадей доносится до наездников гул толпы. Сенька чуть-чуть тянет правую вожжу, и Злодей, забирая вправо, вылетает вперед. Сильнее сопротивление воздуха. Ниже, к самому хвосту лошади, наклоняется Сенька. Несколько секунд три лошади идут рядом, ухо в ухо. Последний поворот, последние четыреста метров. Рыжая кобыла на глазах у публики превратилась в гнедую. На сером жеребце большими белыми комьями повисло мыло. Свистнул, разрезая воздух, хлыст. Кобыла рванулась вперед, но больше нет запаса, и она скачет. На прямой рядом два жеребца. У серого раскидистый, частый мах. Дыхание тяжелое, с хрипом. Злодей чувствует серьезного соперника. Большие черные глаза его от напряжения и ярости стали еще больше и наливаются кровью.
Сто метров до столба.
Публика ринулась к барьеру. Сзади наседает оправившаяся от сбоя рыжая кобыла. Сенька отдает вожжи. Последний посыл.
Трибуна замерла. Распластавшись над землей, гнедой жеребец летит вперед. Кажется, что все четыре ноги его не касаются земли и все четыре подковы одновременно мелькают в воздухе. Вытянув голову и раскинув широкой трубой хвост, жеребец плывет над поверхностью. Он похож на гигантских размеров белку. Ни одного лишнего движения, почти механическая сила и отчетливость хода.
До призового столба еще метров пятьдесят. А трибуны уже гремят аплодисментами.
Оба гастролера остались позади. Усталые и злые съезжают гастролеры с круга на измученных лошадях.
Через несколько минут новая волна аплодисментов.
Победители проходят перед трибуной.
Духовой оркестр играет марш. Спускаются судьи и администрация. Контролерша распахивает перед ними маленькую калиточку в барьере. Они гуськом выходят на дорожку. Злодея подводят к судьям. Оркестр гремит тушем. Сеньке жмут руку и вручают конверт с чеком.
