– Ах, вот как. Шаль – этот непременный атрибут, красивый и в то же время практичный. Не важно, что шаль легкая – главное, под ней можно что-нибудь спрятать. Кто еще присутствовал на сеансе?
– Финеас Ламар, известный как Чудо-профессор, ходячая энциклопедия. Тимоти Флинн – теперь он рослый парень, но в детстве его называли Крошка Тим, и он считался вундеркиндом. А еще Гордон Иверс, профессиональный карманник и мой знакомый. Мне хотелось, чтобы рядом был человек, который мог бы определить, не обманывают ли нас.
При упоминании этих имен Ирен почему-то заволновалась. Правда, это было не очень заметно, поскольку она всегда хорошо владела собой.
– Это все? – спросила она.
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты назвала троих, помимо медиума и тебя самой. Но на ковре под столом вмятины от ножек шести стульев.
Пинк вновь порозовела, оправдывая свое прозвище. То ли ее подвела память, то ли она умолчала о шестой персоне умышленно.
– Ты забыла, что моя мать тоже тут была. Она надеялась услышать голос моего дорогого покойного отца, судьи.
– Значит, помимо сбора информации у тебя была и личная цель для посещения сеанса? – уточнила Ирен.
– Полагаю, что так. Мне хотелось убить сразу двух зайцев: во-первых, поколебать веру мамы в то, что судья хотел нас обеспечить; во-вторых, разоблачить жульничество. Ведь медиумы часто кормят людей ложными надеждами, а сами опустошают их кошельки.
– Неплохо, – одобрила подруга. – Мать служила щитом для твоих подлинных целей.
Я не могла больше молчать: в подобных ситуациях я обычно высказываюсь без обиняков.
– Ирен, Пинк вела себя возмутительно по отношению к своей матери, используя ее как приманку!
– Как невольного союзника? – предложила Ирен более мягкий вариант. – Нелл, ее матушка в любом случае соблазнилась бы идеей отправиться на спиритический сеанс. Если бы у меня отняли Годфри, я пошла бы на что угодно.
Ее реплика заставила меня замолчать: ведь именно так и случилось всего несколько недель назад. Но Пинк не сдавалась: тонкие чувства были не для нее.
– Ты же сама шантажировали своих друзей, чтобы они помогли тебе в недавнем расследовании, – обвинила она Ирен.
– Не только друзей, – возразила та со скромным видом, как будто принимая похвалу. – Также и некоторых врагов.
– В любом случае, – продолжала Пинк, – тогда ты мастерски провела расследование. Поэтому я и вызвала тебя сюда. По моему мнению, случившееся в этой комнате требует тщательного расследования.
– Кроме того, по твоему мнению, оно касается лично меня, – добавила Ирен. – Я нужна тебе, чтобы раскрыть дело. Тогда ты получишь материал для своей газеты.
– Я могла бы написать статью прямо сейчас, – упрямо возразила девушка.
– Но у нее не было бы развязки. Даже истории в газетах должны иметь окончание. – Ирен подошла к столу без скатерти и начала его рассматривать. – Полагаю, он поднимался во время сеанса?
– Да! – подтвердила удивленная Пинк.
– Что-нибудь еще летало в воздухе?
– Флейта.
– Флейта? Очевидно, самую прочную проволоку приберегли для стола. Флейта – пустяк по сравнению с этим.
– И еще лицо медиума плавало в темноте.
– Ты хочешь сказать, – поправила ее Ирен, – что только ее лицо было освещено направленным лучом.
Она снова начала расхаживать по периметру комнаты, время от времени наклоняясь, чтобы обследовать ковер, – точь-в-точь как домоправительница, которая выискивает пятна, пропущенные нерадивыми горничными.
– Так. – Ирен остановилась у стены напротив эркера с тяжелыми портьерами. – Тут только один стул. Принесите мне еще один.
Мы с Пинк переглянулись. По крайней мере, роль горничной отводилась нам обеим.
Мы взялись за тяжелый стул из черного ореха, стоявший у стола в центре, и, пыхтя, как грузчики, потащили его к Ирен.
Она помогла нам поставить его так, что все четыре ножки точно совпали с вмятинами на ковре.
– Держите его крепко, леди!
Примадонна вспрыгнула на сиденье и сразу же повернулась к эркеру. Балансируя на стуле, она схватилась за светильник на стене.
У меня возникло искушение сострить насчет статуи Свободы, вздымающей свой факел, однако я воздержалась.
– Пинк! – В голосе Ирен звучало волнение. Возможно, на нее подействовала высота. – Притащи еще один стул к портьерам эркера и взгляни, нет ли щели в бархате примерно на уровне моей шляпы.
Я сразу же запротестовала:
– Стулья очень тяжелые, их не унести в одиночку. Я помогу ей.
– Нет, Нелл! Стул и так подо мной качается. Тебе придется крепко его держать, и пусть Пинк сама справляется. Я же сказала «притащи», а не «принеси».
– Гм-м, – вырвалось у меня.
Честно говоря, я охотно позволила Пинк оплатить наше морское путешествие (в конце концов, именно она заставила Ирен пересечь Атлантический океан в погоне за химерами), но это уж слишком. Вряд ли хрупкая девушка справится с тяжелым стулом.
Наверное, сомнение отразилось на моем лице, так как, взглянув на меня с вызовом, Пинк выполнила просьбу Ирен. Вскоре она уже сама забралась на стул и стала шарить в бархатных складках штор, как вор роется в карманах юбки.
– Здесь ничего нет, Ирен, только ярды бархата, – пожаловалась она наконец и подалась вперед.
Предостерегающий крик замер у меня на устах. Через мгновение Пинк вместе со стулом и портьерами полетела на пол.
Я в ужасе смотрела на девушку, растянувшуюся на полу, но Ирен ликовала.
– Конский волос! – воскликнула она. – Леска из конского волоса, протянутая от светильника к потайной комнате, скрытой за шторами в эркере. Двойной ряд штор. Очень хитроумно. Крепче держи мой стул, Нелл! Крепче! А ты, Пинк, оставайся на месте. Не шевелись. Я уже иду.
Пинк, запутавшись в собственных юбках и тяжелых бархатных портьерах, в любом случае не могла шевельнуться.
Я изо всех сил вдавила стул подруги в ковер, и она, спрыгнув, как горная козочка, поспешила на помощь Пинк.
Точнее, она поспешила туда, где лежала девушка, и начала сдирать оставшиеся портьеры, как обезумевший режиссер дергает занавес.
– Вот! И вот! Видишь, какой хитроумный план? Шторы образуют помещение, где прячется помощник медиума! А наверху – леска из конского волоса, с помощью которой в воздухе «плавают» флейты и призраки.
Я тоже поспешила к Пинк, чтобы высвободить ее.
Глупышка, не отрываясь, смотрела наверх, словно увидев там ангелов.
