— Давно?
— С пятнадцатого века.
— Солидно. И по какому поводу!
— Они воры!
— Мы не воры! Это испанцы виноваты! — Головастик мгновенно превратился в ярко-красную надутую жабу. Впрочем, ему даже шло. Из дальнейшей ожесточенной ругани я узнал об одном из самых старых имущественных споров Европы.
Как-то, давным-давно, в той самой часовне святого Эгберта, хранилась реликвия — Чаша первого герцога. Художественная ценность сомнительна, зато историческая несомненна: этот серебряный стакан принимал участие в церемонии превращения простого варварского вождя в цивилизованного христианского герцога, так что для эсков реликвия была очень значимым Символом Нации (и единственным оставшимся, поскольку все сколько-то ценное добро постоянно отбирали завоеватели). Чашу эту после проведения церемонии подарили одному из новых баронов… вместе с проводившим эту церемонию священником. Да-да, тот самый Эгберт, три года парившийся на баронской киче. Так что насчет «чудес не значилось» я поторопился, привести под руку Церкви целый народ это солидно, пусть даже кончилось лично для него как-то не очень. Но так или иначе чашу однажды попросили для очень торжественной церемонии фон Виндифроши. И как раз в момент передачи реликвии эсков опять завоевали, потом этих завоевателей вышибли другие, третьи… когда через сто лет наконец выдалась свободная минутка гравштайнцы кинулись к соседям за имуществом, а его уже увезли в неизвестном направлении. Еще сто лет спутся реликвию все-же нашли, но ее уже считали своей испанцы, точнее — испанский король. И у него она, что характерно, так же проходила по разряду священных, исторических и так далее, а значит возвращать никто не собирался. Понятное дело, теперь одни эски обвиняли других в ротозействе, а те в ответ оправдывались надуманными причинами вроде столетнего завоевания. И тянулось это уже пол-тысячелетия…
— Ну что же, понимаю. Наши у ваших в счет долга корову угнали, ваши у наших в отместку мельню сожгли, так до сих пор и не можете помириться?
— Это священная борьба! — Оба эска смотрели на меня с одинаковым выражением лица. Мол, ты, Шурик, барон авторитетный, но зря так…
— Тогда пойдем.
— Куда? — Виндифрош видимо считал, что теперь мы должны сразу сцепиться насмерть.
— Туда. Должен же я обозреть, как мой замок готов к очередному витку непрекращающейся драки? Кстати, когда в последний раз были боевые действия?
— Сто два года назад. Выдалась свободная от хлопот зима, господин барон, и мы тогда им здорово вломили! — Эгельберт оживленно взмахнул сухим кулаком.
— Это еще кто кому вломил! Мы тогда вашим славно накидали!
— Хватит, горяч-чие па-арни! Вижу, что накопилось. Пойдем… ужин скоро, надо аппетит нагуливать.
Подхватив обоих под локти я двинулся по двору. За углом как раз что-то гремело. Ну что же, самое время продемонстрировать навыки вождения комиссии по стройке!
— Упыря кормили? Что-то он сегодня особенно нервный.
— Утащил кусок мяса с кухни. — Фон Шнитце тут же скривился.
— Куда?
— Кто же знает, господин барон. У этой твари в замке столько укрытий… я подозреваю, что он освоил вентиляционные ходы и теперь может пробраться в любое помещение.
Мда, не любят мои подданные бедного котика. Хотя не зря же обычно в одном предложении с его именем как правило стоят слова «украл» или «покусал». Вот и головастый барон прислушивается… кстати, и правильно делает! Будем знакомить гостя с реалиями этого сурового мира!
— Прошу, Элепар. Можете называть меня просто Александр, какие уж церемонии между соседями!
Тем временем откуда-то из-за поворота донесся нарастающий лязг. Я даже остановился, вопросительно поглядел на Эгельберта, но тот лишь пожал плечами. Еще минута ожидания, как в кино, когда понимаешь, что сейчас вот появится что-то ужасное, потом громкий скрежет металла по камню… Железный человек остановился, развернул ко мне голову, рывками поднял руку в салюте, и, покачнувшись, двинулся дальше.
Доспехи в замке были новоделом, конкретно этот — репликой турнирного комплекта для всадников, в нем, вообще-то, ходить пешком не полагалось. Прибавить щит, меч и накидку — железо весило столько же, сколько и сам стражник, и выглядел он то ли робокопом, то ли ожившей статуей. Надеюсь, не упадет прямо тут, потому что придется звать кого-то, чтобы помогли поднять. Слегка раздвинув локти для равновесия, тяжело переваливаясь, боец прошел мимо нас, остановился на углу, чтобы не занесло, плавно развернулся с грацией башни главного калибра на линкоре, уловил новую цель и наконец скрылся из виду, еще минуту наполняя двор лязгом и скрежетом.
— Хорошая броня, правда? У меня таких бойцов несколько десятков теперь… вот, кстати, мои новые министериалы.
— А-а… га. — Зрелище внушало уважение. Весь внутренний дворик, в который мы заглянули, был заполнен людьми. Эгги-младший суетился среди толпы волонтеров, составляя списки и выясняя, кто на какой работе меньше напортачит, и куда кого запихнуть на ночь, чтобы поменьше жалоб потом приходилось выслушивать.
— У вас сколько бойцов?
— Ну-у, я пока не собирал ополчения. — Головастик вдруг понял, что стоит рядом со своим врагом перед кучей молодых, громко обсуждающих недавнее состязание людей.
— Понятно. Замок-то у вас как, со стражей?
— Откуда взяться замку Виндифрош, если его еще наполеоновские солдаты сожгли? — Ехидством моего управляющего можно было клопов травить.
— Ничего, это дело житейское. Глядишь, еще отстроитесь, какие ваши годы! Не всем так везет, как мне — и донжон цел, и стены замковые, и рыцари в городе службу несут, и полсотни вооруженных слуг, как говорил классик — готовых фантазии любые старика в любое время поддержать оружьем!
Головастик выглядел задумчиво. Кажется, он начал подозревать, что с войной чуть-чуть поспешил.
— Справа дома, которые решили отдать под казармы. Конечно, будет тесновато, но ничего, поместятся. — Я наступил на ногу пытающемуся возразить что-то управляющему. Знаю, что это не казармы, знаю! Зато они большие и внушают! — Слева хозяйственные постройки. — Очень кстати замычала корова. — Вот, как видите, замок готов к осаде, все свое. В подвалах еще и грибы выращиваем. — Эгельберт раскрыл было негодующе рот, но проследил за моей поднятой ступней и промолчал.
— Вот кухня. Это наша дорогая мадам повариха. Самый мирный человек в замке!
Большой круг, средний и малый — названия мишеней, которые как-то упомянула мадам ван Шторре. Дескать, большой это для топоров и тесаков, средний для ножей, а малые она вешает на нитках в разных неожиданных местах, чтобы тренироваться в метании вилок и прочего нестандарта. И теперь повариха показывала Марти классический бросок ножа. Кухонного. Развевающиеся волосы, раскрасневшееся лицо, в левой руке сразу три ножика — очень ответственная дама. В мишени торчали еще несколько ножей из предыдущих попыток, и один как раз, сверкнув в полете, с тупым стуком ударился рукоятью о край деревяшки и улетел в сторону, зазвенев по камням.
