Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
Прошло еще несколько лет до того, как было доказано, что СПИД не разбирает ни национальности, ни сексуальной ориентации, ни морального облика своих жертв. Младенцы получали ВИЧ в родильных домах из-за несоблюдения правил стерильности; великий писатель Айзек Азимов был заражен СПИДом во время операции, выдающая певица Офра Хаза по непроверенным сведениям получила его от любимого мужа. Тогда и была введена новая аббревиатура — AIDS (СПИД).
Но пока врачи определялись с названиями, болезнь уже собирала свою страшную жатву. Одним из первых знаменитостей, умерших от СПИДа, был американский исполнитель-авангардист контр-тенор Клаус Номи. Ходили слухи, что СПИДом болен американский киноактер, красавец Рок Хадсон — жить ему оставалось совсем недолго. Проблемы со здоровьем появились у кумира миллионов Фредди Меркьюри, два любовника которого уже умерли от СПИДа. Зловещие симптомы наблюдались у балетмейстера Роберта Джоффри, с которым Нуриев был хорошо знаком.
К тому времени, когда Рудольф занял пост в Парижской опере, число известных случаев СПИДа в США перевалило пятитысячную отметку, а Франция с ее девяносто четырьмя диагностированными пациентами считалась лидирующей по числу больных в Европе. Тогда лишь немногие понимали, что это лишь верхушка айсберга.
Нуриев жил в бешеном ритме. Днем спектакль в Париже, наутро — репетиция в Лондоне, через день — представление в Монреале, через пару дней — гастроли в Токио. Оттуда — в Буэнос-Айрес, затем турне по Австралии, прерванное телевизионной съемкой в Нью-Йорке. Спал по 4–5 часов где придется: в машине, в самолете. Так он жил не год или два, а десятилетия. Долгое время его организм выдерживал такие нагрузки, но в начале восьмидесятых, когда ему уже перевалило за сорок, появились проблемы со здоровьем.
Осенью 1984 года Нуриев посетил своего врача Мишеля Канези. Канези был дерматологом, специализировавшимся на венерических заболеваниях, что при бурной сексуальной активности было для Рудольфа Нуриева актуально.
Канези произвел обычный осмотр и сделал анализ крови, который ничего не показал: в то время анализ на вирус иммунодефицита человека производился лишь в нескольких клиниках во всем мире. Пожаловавшись на очень плохое самочувствие, Рудольф напрямую спросил Канези о «раке геев».
Канези был хорошо знаком со специалистами — исследователями СПИДа Люком Монтанье и Вилли Розенбаумом. Благодаря этим связям Нуриев смог пройти тест на ВИЧ почти за год до того, как эти анализы стали общедоступными. Канези и Рудольф посетили больницу Питье-Сальпетриер — единственную, где делали такой анализ. Рудольфа сразу же узнали, и вскоре в Париже пошли слухи, что Нуриев болен СПИДом.
Самым печальным было то, что анализы на ВИЧ действительно дали положительный результат, причем, по мнению его врача, заразился он этой болезнью еще в конце семидесятых.
Рудольф выслушал эти новости спокойно. Он попросил Канези дать ему знать «когда придет время», и сообщать ему все, что необходимо. В остальном он предоставил своему врачу беспокоиться о его здоровье. «Он передал свою проблему мне. Я должен был иметь с ней дело», — так формулировал суть их разговора сам врач.
Тогда Канези заверил Нуриева, что существует лишь десятипроцентная вероятность, что болезнь разовьется, — вте годы врачи еще были настроены оптимистично. Впрочем, оптимизм этот был показным: впоследствии Канези признавался, что был напуган куда сильнее своего пациента из-за отсутствия четкой информации о болезни и каких-либо способов ее лечения. Он применил экспериментальные методы, и казалось, они дали результат — состояние здоровья Нуриева улучшилось.
Рудольф доверил новость только немногим ближайшим друзьям и попросил не разглашать эту информацию. Но слухи все же просочились. Вскоре Нуриев столкнулся и с социальными последствиями своей болезни. Как только возникли подозрения в том, что он действительно болен СПИДом, многие его знакомые перестали с ним общаться.
Показной оптимизм Канези не обманул танцовщика, он понимал, что скоро умрет. Но в отпущенное ему время Рудольф хотел танцевать и считал, что у него есть на это силы. А вот газетчики думали иначе. Осенью этого же года одна из газет назвала его выступление «жалким зрелищем». Репортеры сравнивали нынешнего Рудольфа Нуриева с тем Нуриевым, который двадцать лет назад совершил знаменитый «прыжок свободы», — и сравнение это было невыигрышным. Но Рудольф всегда черпал силу в несчастьях, а СПИД выглядел просто очередным препятствием, и он полагал, что может его преодолеть. «Этим меня не запугать», — уверял он.
Его панацеей оставалась работа. Рудольф по-прежнему верил, что танец — единственная вещь в мире, способная удерживать его на плаву. Пока на его выступления раскупают билеты, он будет танцевать, говорил Рудольф друзьям. Врач одобрял его решительность. «Я говорил ему: “Идите и танцуйте”, -вспоминает Канези. — Я хотел, чтобы он работал, так как видел, что это ему на пользу». Доктор пришел к выводу, что танцы продлевают его жизнь лучше любого лекарства.
Глава 14. Последние гастроли
Середина и конец восьмидесятых стали печальным периодом в жизни Рудольфа Нуриева. Одного за другим он терял своих немногих друзей.
Тяжело заболел Эрик Брюн, врачи нашли у него рак. Эрик перенес несколько операций — но они не помогли. Некоторые медики подозревали, что причиной онкологического заболевания был СПИД. Эрикумер 1 апреля 1986 года в Торонто. Нуриев был с ним до последней минуты.
Нашли СПИД у Паоло Бартолуччи и Хорхе Донна — двух партнеров Нуриева по балетам Бежара. Оба этих замечательных танцовщика умрут от болезни в начале девяностых почти одновременно с Нуриевым.
Рак костей диагностировали у Марго Фонтейн. В конце семидесятых шестидесятилетняя Марго ушла со сцены и теперь, по ее собственному выражению, «гастролировала из клиники в клинику». Долгая болезнь мужа и политические неурядицы на его родине в Панаме совершенно разорили балерину, и теперь «эгоистичный» и «скупой» Нуриев тайком оплачивал ее больничные счета. Марго делала вид, что ни о чем не догадывается: он бы не вынес разоблачения. Она умерла в феврале 1991 года и была похоронена в одной могиле с мужем.
Умер Джордж Баланчин — Нуриев навещал его в больнице. Его недуг врачи классифицировали как «коровье бешенство», это разрушающая мозг болезнь, передающаяся человеку от больных животных через недожаренное мясо.
Из СССР приходили невеселые известия: Фарида Нуриева тяжело болела. Все жизнь Рудольф Нуриев больше всего не любил распространяться о своих чувствах и переживаниях. Он всегда все хранил в тайне. Когда репортеры спрашивали его, не скучает ли он по родине, по родным, он неизменно отвечал: «Не приписывайте мне чужих мыслей! Янио чем не сожалению!» И окружающие поражались его эгоизму и жестокости. Но нескольким журналистам все же удалось разговорить его, добиться доверия. Им Нуриев признался в том, что настолько привык к жизни на Западе, что действительно считает свое советское прошлое чем-то забытым, далеким. Но по близким он скучает — особенно по матери. «Мне очень жаль, что я не могу давать ей денег», — произнес он.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
