— Я не помогала! — Она лишь помотала головой, слабой рукой заправляя под повой пряди волос. — Я ничего не знала и не знаю, где она теперь.
Дивляна и правда ничего не знала о похищении Ведицы: Борислав, оказавшись на воле, в помощниках более не нуждался и в свои замыслы никого, кроме собственной дружины, не посвящал.
— Ты устроила все это! Ты выпросила, чтобы его лечить! И ты помогла ему бежать! Я знаю! И вот теперь он украл ее! Теперь она у него! Ты виновата в том, что сын Мстислава теперь мой наследник!
— Оставь ее, княже! — Елинь Святославна, не выдержав, подошла и встала между ними, загораживая Дивляну. — Уймись! — с непреклонной твердостью приказала она, и стало видно, что эта приветливая старушка с добрыми морщинками — дочь и внучка князей и старшая жрица Макоши. — Что ты на жену напал, будто других ворогов тебе мало? На бабе тяжелой зло срывать — не по-мужски и не по-княжьи это! Ты ее беречь должен, а теперь и вовсе пуще глаз! Ну, пусть Ведица теперь у Мстислава в невестках. Но ведь она, — воеводша показала на Дивляну, — твое дитя носит! Родит сына — и что тебе до Мстислава, у тебя наследник будет законный на руках! А ты кричишь, изводишь ее! Не дай Макошь, выкинет она, что тогда? — Старая воеводша нахмурилась, уперла руки в бока и приступила к Аскольду так, что он невольно попятился. — Сам себя погубишь! Она сейчас — земля наша матушка, не сносит она свою ношу — и земля не сносит, без хлеба останемся! Народу ты что скажешь? И тогда уж точно над тобой деревляне верх возьмут — между Мстиславом и Горой ты один останешься!
Аскольд отступил, свирепо сжав челюсти, так что рыжевато-золотистая борода встопорщилась. Он ненавидел в эти мгновения свою молодую жену, будто она была его первым врагом. Но воеводша сказала правду: если он причинит вред Дивляне, то навлечет на себя ярость всего племени. И к тому же сам выпустит из рук свое главное оружие в борьбе против Мстислава деревлянского — потеряет другого, законного наследника, родного сына. Другого сына столь же высокого рода ему просто негде взять, у него нет времени на это. А Дивляне осталось до родин не более трех месяцев. Если она принесет сына, что ему хором обещали все женщины, Ведица сможет выйти хоть за Кощея — наследственные права ее мужа будут уступать правам юного Аскольдовича.
Нужно было терпеть. Терпеть и ждать. Еще три месяца. Через три месяца она станет ему не нужна, и тогда… Аскольд еще не знал, на что сможет решиться. Но пока ему приходилось справляться со своим раздражением и неприязнью — в этой женщине зрел залог его же будущего благополучия.
Свою младшую невестку деревлянский князь Мстислав принял с почетом — гораздо большим, чем она заслуживала, будучи беглянкой, похищенной от родных, а не отпущенной по договору между родами с честью и приданым. Между тем в Коростене ее принимали с ликованием и восторгом, будто сошедшую с небес богиню Ладу. И княжий род, и простые люди понимали: Борислав привез не просто молодую жену, а их, деревлян, права на власть над Киевом, над полянами, средство наконец одержать верх и забрать в руки давних соперников. Право мало что стоит без силы, но силу они в себе чувствовали, и право им сгодилось бы любое — пусть даже сомнительной законности.
— Теперь половина счастья покинула князя полянского! — объявила Незвана Мстиславу. — С сестрой Аскольдовой пришла к тебе половина его удачи, вторая половина с женой его осталась.
— Жаль, не догадался сынок и княгиню прихватить! — посмеивался довольный Мстислав. — Остался бы Аскольд совсем без счастья!
— Доля добрая отворотилась от него, осталась с ним злая Недоля. И не хватит у него больше сил со злой своей судьбой бороться. Видела я в воде: из-за моря синего идет на Аскольда туча черная! Идут на него три врага страшных, три зверя лютых. Первый ворог его — волк с пастью от земли до неба. Второй ворог — змей с чешуей железной. Третий ворог — сама Марена, скорая смертушка! Видела я, видела! Скоро враг твой будет во прах смертный повергнут, в пепел черный обратится. Не упусти свою удачу, княже Мстиславе! Не упусти верный час!
Но время действовать еще не пришло, и Мстислав по случаю женитьбы сына закатил пир горой. Позвали старейшин чуть ли не со всей деревлянской земли — с берегов Тетерева, Здвижа, Ужи, Желони, Уборти, Случи с притоками, отовсюду, где успели поселиться отпрыски и отростки могучего деревлянского ствола. Три десятка старейшин с женами провожали молодых в клеть почивать, осыпая их зерном и хмелем, и хотя одна брачная ночь у них уже состоялась — за кустом на поляне, где они остановились, чтобы дать отдых лошадям, — Ведица чувствовала, что по-настоящему все произойдет только сейчас. Одно дело — Ярилины игрища, но теперь она действительно становится женой Борислава, признанной всем его племенем и родом. Такой прием и родственная любовь, которую ей наперебой выказывал сам князь Мстислав, его княгиня, старший сын с женой, успокоили ее — она ведь понимала, что, сбежав из дому, потеряла род и не может, строго говоря, рассчитывать на уважение. Но князь и его семья с готовностью распахнули ей объятия, и даже Володько, восьмилетний внук Мстислава от старшего сына Доброгнева, принес ей в подарок резной ковшик — видно, мать или бабка научили. Сами женщины дарили ей серебряные уборы, стеклянные и сердоликовые снизки, хороший лен, тонкую шерсть и даже греческие шелка, а Чтислава, моравская княжна и жена Доброгнева, поднесла ей пару серег дивной тонкой работы — Ведица ахнула от восторга, их увидев. Ей пришло в голову, что, отпусти ее Аскольд замуж добром, к ней тут отнеслись бы настороженно, увидели бы в ней чужую — дочь враждебного рода. И такого радушия, таких подарков она бы тогда не дождалась. Но она сбежала от Аскольда, и потому деревляне увидели в ней свою союзницу. Для них было очень важно, чтобы в их семью вошла дочь Дира, поэтому они с готовностью закрыли глаза на тот способ, которым она попала к ним. Свадебный пир длился три дня, и Ведица думала, что даже женись на ней сам Мстислав, и то ей не смогли бы оказать большего почета.
Но вот пиры отшумели, Ведица попривыкла к убору молодухи, под которым голова с уложенными косами казалась поначалу непривычно большой и тяжелой. И почти сразу молодой муж от нее уехал. Уехал, как она поняла, собирать войско — вдохновленный пророчествами Незваны, Мстислав не хотел откладывать свое торжество.
— Прости, что оставляю тебя так скоро, лада моя! — приговаривал Борислав, целуя ее на прощанье. — Но мира и покоя нам теперь ждать не приходится. Не простит нас твой брат, не оставит жить в ладу да радости. Небось уже полки собирает. Надо и нам собирать. Не для того ведь я свою белу лебедь в небесах ловил, чтобы коршуну отдать.
Со свадебных пиров все деревлянские старейшины разъехались с княжеским приказом собирать ополчение. Не позднее чем через месяц все они должны были явиться к Коростеню со своими братьями, сыновьями, внуками, и не более одного мужчины из трех князь позволил оставить дома. Старейшины сперва всполошились и возмутились: это как же? Самая страда идет — сенокос, потом жатва! Как от земли рабочие руки отрывать — чтобы потом без хлеба остаться? Но князь был непреклонен.
— Жатва — бабья работа, все равно жены будут на нивах спины гнуть, а вы только пиво пить из нового зерна! — сказал он. — А главное, что если не соберем войска и не встретим как подобает Аскольда киевского, то все нивы наши полянские полки конями потопчут, огнем пожгут, а самих с женами и детьми в полон уведут и козарам на своих торгах подольских продадут!
