— Твой отец сочтет меня шлюхой.
Мигель вздрогнул, словно от удара, и сердито посмотрел на Карину.
— Почему ты так говоришь? Разве ты стала шлюхой, выйдя за меня замуж?
Его прямота иногда поражала ее. И как только ему удается вести переговоры с деловыми партнерами?
— Разумеется, нет. Но ведь до твоего отца наверняка дошло то, что писалось в нью-йоркских газетах. И, возможно, он винит меня за то, что ты так и не женился на Рафаэлле.
— Уверяю тебя, он вполне рассудительный человек. За что ему винить тебя, если она уже замужем за Крисом? Рафаэлла сделала свой выбор. Так же, как и я сделал свой. Если отец и винил кого-то, то только меня.
— Ты его сын, а родители всегда прощают детей. Поставь себя на его место. Представь, что это твой сын женится на какой-то бывшей певичке с огромным животом и кучей бедных родственников. Кто я для него? Чужая, совершенно незнакомая женщина, поймавшая его сына в ловко раскинутые сети.
— Успокойся, я все объяснил отцу. Мои родители рады. У них скоро появится внук. Ничего другого им и не надо. Вот увидишь, отец примет тебя как родную. Если уж на то пошло, у твоей матери были все основания отнестись ко мне, по меньшей мере, настороженно. Но ведь мы с ней отлично поладили.
— Это совсем другое дело. Моя мать рада тому, что ее дочь наконец-то вышла замуж. Для нее этот брак — это спасение от позора и избавление от стыда. К тому же, по ее словам, ты был с ней очаровательно обходителен.
Лимузин остановился, и через минуту новобрачные уже поднимались по ступенькам. Дверь открылась, и Мигель подхватил жену на руки.
Он перенес ее через порог и направился по широкому коридору к банкетному залу.
— Что ты делаешь?! — вскрикнула Карина. — Я же тяжелая!
Он рассмеялся — громко, весело и беззаботно. Как раньше.
— Я готов нести тебя на край света.
Зал встретил их приветственным гулом голосов. Следующий час прошел в обычной для таких случаев суете: в речах и поздравлениях. И только после того, как новобрачные по традиции разрезали многоярусный свадебный торт, сфотографировались и сделали тур вальса, Карине удалось немного передохнуть.
— А он не такой уж и негодяй.
Карина повернулась — рядом с бокалом шампанского стояла Эрика. За ее спиной маячил Малкольм. Они прилетели в Нью-Йорк только накануне, как и Джулия. Отец Карины остался дома, но Мигель уже поговорил с ним по телефону и заверил в том, что в ближайшее время они обязательно посетят родной город его жены.
— Тебе нравится? Правда, все хорошо?
— Более чем хорошо, просто восхитительно.
— Да, Мигель такой милый. Я даже удивляюсь, как ему удалось все так быстро организовать.
Карина поискала взглядом своего новоиспеченного мужа. Она увидела его в компании двух незнакомых мужчин и роскошной брюнетки с вьющимися волосами и глубоким декольте. Рафаэлла?
— Деньги позволяют решать почти любые проблемы. — Эрика отпила шампанского и поманила к себе мужа. — Малкольм, ты уже со всеми познакомился? Кто тот пожилой мужчина рядом с Мигелем?
Малкольм проследил за взглядом жены.
— Вы еще не знаете? Это же отец Мигеля. Он должен был прилететь еще два дня назад, но по каким-то причинам задержался. Приехал сюда прямо из аэропорта буквально час назад. А что касается женщины…
— Женщина нас не интересует, Малкольм, — решительно перебила его Эрика. — Лучше позаботься о своей матери. У нее разболелась голова, и она сказала, что поднимется в свой номер. Сходи к ней.
— Мигель такой молодец, — продолжила Карина, когда брат ушел. — Никогда бы не подумала, что мужчина может так глубоко во все вникать. Все взял на себя. И получилось…
Чьи-то руки легли ей на плечи.
— Перестань расхваливать меня, — сказал Мигель. — Я всего лишь выполнял твои инструкции. А сейчас, дорогая, если у тебя еще остались силы, давай поднимемся на один этаж. Я хочу познакомить тебя с моим отцом.
Карина повернулась к нему и подставила губы для поцелуя.
— Конечно. И спасибо тебе. О такой свадьбе можно только мечтать.
— Я рад, что сумел доставить тебе эту радость.
В его словах не было и намека на фальшь. Даже если Мигель и не любил ее, он делал все возможное, чтобы у гостей сложилось противоположное мнение.
Они направились к выходу из зала, но уже у двери едва не наткнулись на брюнетку и ее спутника. Карина мельком взглянула на Мигеля, но не заметила на его лице ни малейшего признака смущения.
— Дорогая, позволь представить тебе Рафаэллу и Криса Рэндольфов.
Крис, приятный молодой человек лет двадцати восьми, пожал протянутую руку.
— Я очень рад за вас, Карина. Поздравляю.
— Спасибо.
Карина с замиранием сердца повернулась к женщине. Теперь, вблизи, она могла рассмотреть ее получше. Тонкие черты лица. Прямой нос. Довольно высокие скулы. Темные глаза под густыми ресницами. И соблазнительные, в форме сердечка, губы. Как говорится, ни добавить, ни отнять.
— Мне так приятно с вами познакомиться, — низким грудным голосом проговорила Рафаэлла. — Не сомневаюсь, что Мигель сделает все, чтобы вы были счастливы. — Она со значением опустила взгляд на живот Карины. — Тем более что он уже многим вам обязан.
— Спасибо, — пробормотала Карина, мысленно сравнивая себя с этой утонченной, напоминающей изысканно благоухающий тропический цветок красавицей. — Надеюсь, у нас еще будет возможность познакомиться поближе.
Возможно почувствовав ее нервозность, Мигель счел нужным вмешаться.
— Извините, но нам надо идти. Я должен представить Карину своему отцу. Он прилетел только сегодня.
— Конечно. — Рафаэлла улыбнулась и взяла мужа за руку. На пальце ее сверкнул бриллиант в изящной платиновой оправе. — Передай ему привет от меня.
— Обязательно. — Мигель обнял Карину за талию и шагнул к двери. — Желаю хорошо повеселиться.
Глядя на Хавьера Гомеса, трудно было поверить, что этому человеку скоро семьдесят. Высокий и подтянутый, в прекрасно сшитом костюме, он казался скорее старшим братом Мигеля, чем его отцом. И только обильно тронутые сединой волосы и мудрые глаза, в темной глубине которых притаилась грусть многое пережившего и многое повидавшего человека, выдавали представителя другого поколения.
— Так вот она какая, моя дочь, — сказал он, легко поднимаясь из-за стола. — Иди ко мне, девочка, и позволь обнять тебя. Добро пожаловать в семью Гомес.
Карина смело шагнула вперед, понимая, что если хочет заслужить уважение свекра, то не должна выказать ни страха, ни смущения. Хавьер Гомес положил руки ей на плечи и расцеловал в обе щеки. Потом одобрительно кивнул и жестом пригласил садиться.
— Совсем не та, что на фотографиях. — Он повернулся к сыну. — Так мне нравится больше. Никаких глупых кудряшек, никакой краски. Моя Долорес никогда не красила волосы. Красота женщины в естественности. — Он снова посмотрел на невестку. — А какие глаза! Никогда не видел таких.
