До приезда Мередит у него не было бессонницы.
Расстроено выругавшись, Купер встал, зажег лампу и посмотрел на часы — они показывали три часа ночи. Купер взглянул на лестницу.
Его бывшая жена, его дочь, его…
Он снова выругался. Его домохозяйка. Как только это слово вырвалось у него изо рта, он понял, что сказал что-то не то. Весь вечер Мередит была холодна с ним и предупредительна с Тиной. Одна только Холли веселилась. А Тине, кажется, хотелось подружиться с Мередит.
И что ему теперь делать? Он был все еще очень сердит на Тину.
А Мередит…
Он вспомнил ее профиль на сеновале, мягкость ее губ, когда она целовала его в конюшне, ее сладкий запах, ее нежную заботу о его дочери. Мередит ответила страстью на его страсть, потому что была слишком честна. Она возбуждала его до тех пор, пока утолить сексуальный голод не стало для него важнее, чем дышать.
Нет, он явно не знал, что ему делать. Но выяснить это надо поскорее, иначе это ему придется ехать в мотель.
В среду днем Мередит вошла в кабинет Купера в его магазине, оттолкнула накладные, которые он изучал, и положила на торговую книгу заполненный бланк заказа.
Взгляд Мередит выражал торжество.
Изучив документ, Купер спросил:
— Вы действительно продали эту абстрактную живопись для ансамбля гостиной?
Эта оригинальная картина висела у него магазине последние восемнадцать месяцев. Когда-то ее заказал один покупатель, но потом решил, что ему это не надо.
— Она подчеркнула цвета обивки диванчика.
— В самом деле? — Купер улыбнулся — впервые после того, как в понедельник днем обнаружил в своем доме Тину.
— Да. И если вы хотите продавать целые комнатные ансамбли, вам надо иметь побольше товаров для украшения стен.
Куперу вдруг захотелось заставить Мередит улыбнуться, ему… для него.
— Может быть, вы подберете мне что-нибудь из каталогов?
— Если хотите.
Тина и Холли должны были вот-вот вернуться с прогулки. Каким-то образом в течение всего вчерашнего дня Купер смог вести себя с Тиной вежливо и дружелюбно — даже тогда, когда, вернувшись домой, обнаружил, что волосы у Холли накручены на бигуди, а ногти покрыты лаком. Утром Тина попросила подвезти их с Холли к аллее на окраине Хармони-Холлоу. Они собирались перекусить там, сходить за покупками, а потом зайти к нему в магазин.
Купер заставил Холли пообещать, что она позвонит ему, если слишком устанет.
— Она сказала, что они будут здесь около половины второго, — ответил Купер.
— Хотите, я останусь, а потом отвезу их домой?
Мередит приехала в магазин на дневное деловое свидание.
— Не надо, у вас найдутся более достойные занятия.
— Я могу просмотреть настенные украшения, пока жду. Если вы действительно этого хотите.
— Вы знаете, чего я действительно хочу? — спросил Купер, поднявшись со своего вращающегося стула и огибая стол.
— Чего? — спросила Мередит и сделала шаг назад.
Но Купер не остановился, пока не подошел к ней совсем близко.
— Я хочу остаться наедине с вами, я хочу целовать вас, я… хочу извиниться перед вами за то, что назвал вас домохозяйкой. Просто мир для меня немного пошатнулся, когда приехала Тина, и я… — Он умолк, не уверенный, что выразился должным образом.
Осторожность в глазах Мередит уступила место пониманию.
— Вы рады тому, что Холли проводит время с матерью, но сами не хотите иметь дела с Тиной.
Она правильно поняла его смятение.
— Как вам удалось узнать меня так хорошо?
— Живя с человеком, поневоле узнаешь, — мягко ответила Мередит.
Купер прошелся ладонью по завиткам ее волос, наслаждаясь их шелковистостью.
— Совместная жизнь с человеком может научить многому.
Большой палец Купера прочертил линию по щеке Мередит и остановился в уголке ее губ.
— Купер… — пробормотала Мередит. Купер закрыл бы дверь кабинета и опустил бы шторы прямо сейчас, если бы не услышал голос Холли:
— Папа! Папа, погляди, что я сделала.
Дочь спешила к нему, держа руку за ухом.
Сначала он ничего не понял, но потом увидел в ухе золотой шарик и догадался: Тина водила дочь прокалывать уши!
Он вдруг все заметил: завитые волосы Холли, яркий розовый лак на ногтях, эта новая одежда.
— Что ты наделала? — спросил он жену тихим от бешенства голосом.
Улыбка исчезла с лица Холли, нижняя губа задрожала.
С трудом овладев собой, Купер обратился к Мередит:
— Пожалуйста, отвезите Холли домой, мне нужно поговорить с ее матерью.
Когда они были мужем и женой, Тина еще могла бы подчиниться, но сейчас она шагнула вперед, ее карие глаза вспыхнули.
— Если тебе нужно что-то мне сказать, говори все прямо сейчас. Я не сделала ничего плохого.
Купер не мог больше сдерживать гнев.
— Ты искалечила мою дочь!
Холли схватила отца за руку, глаза у нее наполнились слезами.
— Папа, мне самой хотелось проколоть уши. Я знала, что ты бы мне не позволил, но мама сказала, что это выглядит хорошо.
Куперу никак не хотелось, чтобы Холли вмешивалась. Он присел перед девочкой.
— Я не сержусь на тебя, милая.
— Нет, но ты сердишься на маму. Ты всегда сердишься на маму.
Что там сказала Мередит? Если он не освободится от гнева, Холли обидится на него. Обидится на него? Он взглянул на Мередит: это все из-за нее.
Но как ему освободиться от гнева? Взяв голову Холли в руки, он смахнул слезу с лица дочери.
— Ты действительно хотела проколоть уши?
Девочка кивнула, и Купер обнял ее. Потом встал и взглянул на Тину.
— Езжайте домой с Мередит. Я постараюсь освободиться пораньше, дома поговорим.
Взглянув на Купера, потом на Мередит, Тина протянула дочке руку.
— Пошли, подождем снаружи.
Мередит не двинулась с места, и по выражению ее лица Купер понял, что она хочет что-то сказать.
— Что? — спросил он.
Она подошла ближе, чтобы ее не услышали покупатели.
— Вы сердитесь на Тину не из-за уха Холли и даже не из-за аварии. Вы сердитесь на нее потому, что ей захотелось жизни, отличной от вашей… потому что она уехала. Но этого уже не изменить, Купер, и если вы не примиритесь с этим, Холли придется разрываться между вами, и в конце концов она выберет кого-то одного. Вам решать, хотите ли вы этого.
