Но почему? Почему?
Он опустился на стул, ошеломленный этим известием.
— Это из-за Мелани, правда?
Сделав резкий вдох, она кивнула, и он увидел, как по ее щеке потекла слеза.
— Я предполагал, что это может произойти. Но мне хотелось надеяться на лучшее. Выходит, я ошибался, — спокойно произнес он, и между ними опять повисла тишина.
Мелани все-таки вмешалась в их отношения! Из-за нее он побоялся встретиться с Фибе после того, как они впервые занимались любовью. Из-за Мелани он не видел первых месяцев жизни своего ребенка.
Из-за Мелани он не решался говорить с Фибе о своей любви. И ему пришлось притвориться, что его волнует только отцовство.
Уэйд провел рукой по лицу и отвернулся, не желая видеть жалости и сожаления в ее глазах.
На столе лежало адресованное ему письмо, распечатанное…
Приглядевшись, он понял, что это благодарственный ответ от благотворительной организации, в которую он сделал пожертвование в память о Мелани.
— Я случайно открыла его, — тусклым голосом проговорила Фибе, перехватив его взгляд. — Увидела свою фамилию, ну и…
— Мне показалось, что это будет хорошим свадебным подарком для тебя.
— Свадебным подарком?
— Мне очень жаль, — пробормотал он. — Я понимаю, что не могу ничего сказать в свое оправдание. То зло, которое я причинил тебе…
— Ты ничего плохого не сделал.
— Я понимаю, что это выглядит как пустые слова… но я действительно никогда не смогу простить себе того, что случилось с Мелани. Мне надо было бежать за ней. Догони я ее тогда, ничего бы не случилось. Я тысячи раз переигрывал в памяти тот вечер. И страшно ругаю себя, но я настолько был восхищен и увлечен тобой, что весь мир отошел в сторону. И прекрасно понимаю, почему ты меня обвиняешь. — Он замолчал. — Тебе не нужно судить меня за это. Нет строже судьи, чем я сам. Вся моя жизнь из-за того вечера пошла насмарку. Что еще ты можешь сказать мне?
— Уэйд…
— Не нужно. — Его плечи резко опустились. — Скажи лучше, чего ты хочешь от меня. Чтобы я уехал? — Его голос дрогнул. — Хорошо, я уеду. Надеюсь, ты мне позволишь иногда видеться с Бриджит, но я не буду на этом настаивать.
— Уэйд!
Он вздрогнул, услышав резкий голос Фибе, которая, увидев страдание на его лице, внезапно все поняла.
Уэйд не сожалел об утраченной любимой, он обвинял себя в смерти Мелани!
Волна сострадания к нему затопила ее душу, заставив ее позабыть о собственной боли.
— Уэйд, — позвала она его, но, когда он даже не взглянул на нее, подошла к нему и нежно коснулась его руки. — Уэйд, посмотри на меня.
Он медленно поднял на нее глаза, и она удивилась тому, сколько в них было боли и мольбы.
— Я ни в чем не виню тебя, — прошептала она, опускаясь перед ним на колени. — Поверь, дорогой, я никогда не винила тебя в случившемся. Мелани всегда отличалась излишней импульсивностью. У нее был чертовски противоречивый характер. Добрая и отзывчивая, она стеснялась этих своих качеств и старалась выглядеть бойкой и уверенной в себе. И постепенно этот образ так приклеился к ней, что ей было все труднее и труднее оставаться прежней Мелани. Она стала много пить. Никто из нас, ни ты, ни я, не виноват в том, что случилось той ночью. — Помолчав немного, она обхватила его лицо руками. — Я не обвиняю тебя в ее смерти и никогда не обвиняла, — снова повторила она, с нежностью глядя на него. Уэйд сглотнул.
— Тогда почему ты отказываешься выйти за меня замуж? Боже, Фибе, я знаю, что до меня всегда все доходит слишком медленно, но той ночью, во время танца, я понял — ты именно то, чего мне так не хватало в жизни. — Он отвел лаза. — Я воспользовался твоей слабостью после похорон, и здесь мне нет никакого оправдания, за исключением того, что я искренне любил тебя. Уйти от тебя тогда для меня было все равно что перестать дышать.
Он замолчал, и в комнате снова повисла тишина, которую нарушало лишь их частое дыхание.
Фибе застыла на месте, пытаясь осмыслить то слова, идущие вразрез со всем, что представлялось ей раньше. А когда поняла, что он сказал, она со стоном опустилась на пол.
— Фибе? — встревожился Уэйд. — Прости. Мне очень жаль. Я не должен был об этом говорить.
— Ты любишь меня?
Он удивленно замер, глядя в ее недоверчивые глаза.
— Ты разве не знала этого? — Он фыркнул. — Мне казалось, что весь мир в курсе.
— Я не знала, — подтвердила она. — Я свыклась с мыслью, что ты все еще любишь…
— Мелани?
Она кивнула.
— Когда я увидела это письмо, я подумала, что ты сделал это потому, что все еще тоскуешь по ней. И что письмо случайно пришло на этот адрес.
— О, любимая, нет. — Он взял ее за руки и притянул к себе. — Я думал, это доставит тебе радость. Я хотел тебе что-нибудь подарить на свадьбу. — Он сделал паузу, посмотрев на нее, и она увидела, что он осторожно подбирает слова. — Мои чувства к твоей сестре были лишь увлечением. Юношеским увлечением. Мы с Мелани были совершенно разные люди. Ты сама, наверное, это понимала. Между нами все уже было кончено, когда я встретил тебя, и с той минуты никогда не сожалел об этом.
Их взгляды встретились, и она почувствовала, как робкий лучик надежды разгорается в ней.
— Ты действительно любишь меня? — спросила она снова. Глупо, конечно, но она не была уверена, что правильно его расслышала в первый раз.
Его лицо расслабилось, а в глазах зажглась радость, которая тут же согрела ей сердце.
— Люблю всей душой, — сказал он. — Я полюбил тебя в ту самую ночь, когда ты пригласила меня на танец. Именно тогда я понял, что долгое время ухаживал не за той сестрой.
Ее глаза наполнились слезами.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она. — О, Уэйд… — она улыбнулась. — Обними меня крепче. Мне кажется, что это сон.
— Нет, — сказал он. — Это не сон и не мечты. Это прекрасная реальность. Такая же реальность, как и та маленькая девочка, которая спит сейчас наверху. — Он обнял ее и прижался к ней бом. — Ты выйдешь за меня замуж, Фибе?
— Да, я очень хочу стать твоей женой.
— И матерью моих детей, — продолжил он.
— Детей? Ты хочешь еще детей? — обняв его а шею, она стала играть с воротником его рубашки.
— Конечно. У нас обязательно должны быть еще дети. Бриджит вырастет избалованной, если нее не будет братьев и сестер. — Он помолчал и осторожно заговорил: — А когда ты поняла…
— Что люблю тебя? — Она рассмеялась. — Рискуя раздуть твое и без того немалое самомнение, я все же откровенно признаюсь, что не помню точно, когда это случилось. Я увлеклась тобой лет в восемь или девять. В одиннадцать-двенадцать думала о тебе целыми днями. А к тринадцати влюбилась по уши окончательно. Позови ты меня тогда, я пошла бы за тобой на край света, если бы ты знал, как я мучилась, когда ты стал встречаться с Мелани!
