Рид наклонился к Флоран и с нежностью прижался к ее губам.
— Ну, если ты этого хочешь…
Они начали одеваться. В дверь постучали, у Джилл был властный глубокий голос женщины, знающей себе цену.
— Рид, ты дома? Можно войти?
— Не стоит, мама! Мы скоро выйдем.
За дверью стало тихо. Надо полагать, Джилл пыталась разгадать тайну его неожиданного ответа. Что значит, в данном случае сакраментальное «мы» — случайная оговорка или преднамеренная информация. И сколько вмещает это определение — двоих, троих, четверых? Сколько их за этой дверью?
— Хорошо! — Джилл кашлянула и сделала еще одну попытку разгадать тайну запертой комнаты. — Вы будете пить кофе обычный или без кофеина?
Рид, беззвучно смеясь, посмотрел на Флоран.
— Обычный, — прошептала Флоран. Она уже оделась и сидела в кресле, снимая с джинсов налипшие пушинки.
— Обычный! — крикнул Рид.
— Ладно, — с готовностью откликнулась Джилл. — И последний вопрос — на сколько персон варить кофе?
Судя по всему, эта женщина умела добиваться поставленных целей и легко обходила любые преграды. Эти качества присутствовали и у самой Флоран. В этом смысле с будущей свекровью проблем быть не должно.
— Только не задерживайтесь! — предупредила Джилл. — А то кофе остынет.
За дверью раздались удаляющиеся шаги. Рид взял Флоран за руку.
— Только не волнуйся! Мама совсем не злая, но со своими тараканами в голове. Так что не удивляйся.
Взявшись за руки, они вышли в коридор. Стоя на пороге комнаты, где случилось нечто очень важное для нее, Флоран на мгновение оглянулась и, глядя в опустевшее, освященное их близостью пространство, прочла благодарственную молитву. Она знала, что Бог — это не обязательно грозный старик, сидящий верхом на облаке. И не изящный красавец с пробитыми гвоздями конечностями. Бог может располагаться и в неодушевленном цветке со склоненной головкой, в одеяле, старательно расправленном заботливой рукой, в теле плюшевого медвежонка, глядящего тебе вслед добродушными глазами. И каждый из этих предметов, принявших часть человеческого тепла, должен быть отблагодарен. Это Флоран и совершила. А Рид, стоя рядом, молча сжимал ее руку и терпеливо ждал.
Широта его взглядов трогала ее. Стоявший рядом мужчина мог не разделять ее принципов и даже думать по-другому. Но Рид не считал нужным навязывать ей свою волю. Он позволял ей вести себя так, как она хочет. Это было хорошим признаком — на таком фундаменте можно с легкостью выстроить храм счастливо го брака.
В кухне, заставленной многочисленными приборами, уютно пахло кофе.
Джилл, стоя спиной к двери, внимательно разглядывала струйку пара, висевшую над кофеваркой. Может быть, она тоже пыталась разглядеть в этой сизоватой дымке душу вещей. А может быть, дом Рида и Джилл был особенным, невольно настраивающим каждого из присутствующих на философский лад.
— Мама, познакомься! Это Флоран! — сказал Рид.
Мать оглянулась. Джилл Вестакер было чуть за пятьдесят. Для своих лет она выглядела неплохо — высокая, худощавая, густые, темные волосы вились кольцами. Если бы не тяжеловатая нижняя часть лица, Джилл и вовсе можно было бы назвать красавицей.
— О какое имя! — Джилл протянула руку Флоран. — Это что-то связанное с богиней плодородия?
Флоран улыбнулась.
— Не совсем. Плодородием заведовала Деметра. А Флора — богиня весны и цветов.
— А зачем в этом слове окончание? Может, следует убрать «н»? — Кофейный аппарат зашипел, предупреждая о том, что напиток готов. Джилл поставила под густую струю пустую чашку. — Нужно было так и оставить — Флора.
— Дети, как правило, в выборе имени не участвуют, — напомнил ей Рид.
Отодвинув стул, он усадил Флоран, а сам отошел к холодильнику и достал оттуда упаковку ветчины.
— Перекусим?
Флоран кивнула. Она ела только утром, а сейчас было около восьми. Рид принялся нарезать ветчину, накладывать толстые куски на хлеб. Джилл поставила перед Флоран чашку кофе.
Зазвонил мобильный Рида. Он оставил его в прихожей, когда они с Флоран пришли. Он вышел, оставив женщин наедине.
Джилл села рядом, поставила перед собой чашку с диетическим кофе.
— А вы ветчину не едите? — спросила Флоран, откусывая толстенный кусок и запивая его кофе.
— Уже восемь лет! — покачала головой Джилл. — Никаких консервированных продуктов. Я и Рида пыталась обратить в свою веру. Но он фаталист, считает, что изменить режим питания никогда не поздно.
— Я тоже так думаю! — кивнула Флоран. — Куда важнее, чтобы мозги работали в правильном направлении.
Джилл улыбнулась.
— Надо же, какие вы ранние — еще и опыта не нажили, а уже все знаете! Я, чтобы до такого дойти, столько всего пережила: и рождение ребенка, и развод, и переезд в другой город…
Вернулся Рид.
— Пропуск получен, — с порога объявил он. — Завтра утром едем на место. Правда, Коллинз не сможет, придется ехать втроем.
— А мы без лейтенанта разберемся?
— А то! — Рид сел рядом и принялся методично уничтожать бутерброды. — Я три года учился в летной школе и кое-что усвоил.
— Где остановился отец Климент?
— В «Старом индейце». В двух кварталах отсюда. Я его звал к нам, но он отказался наотрез. Сказал, ему там удобней.
Джилл напряженно вслушивалась в их беседу.
— О чем это вы?
Рид махнул рукой.
— Мама, все о работе.
— А-а, — покачала головой Джилл. — Я вижу, Флоран в теме? Вы тоже каким-то образом связаны с авиацией?
— Нет, — помотала головой Флоран. Она уже допила кофе и отодвинула от себя чашку. — Я учусь в католическом колледже Святого Креста.
— В католическом колледже? Надо же! — Джилл даже привстала от удивления. — Так вы из числа папского воинства! Интересно, а чем занимаются ваши родители? Они случайно не служители церкви?
В кухне повисло молчание. Рид прекратил жевать, отодвинул чашку с недопитым кофе.
— К несчастью, у меня нет родителей, — сказала Флоран. — Уже нет, они погибли. — Она протянула руку и взяла салфетку. Сделала вид, что вытирает рот, а сама незаметно утерла скатившуюся слезу.
— Извините, — протянула Джилл. — Прости меня, девочка! Я бываю такой бестактной. — Она подошла ближе, взяла Флоран за руку, прижала к себе.
— Мама, Флоран дочка Грегори и Люси Рейд!
Рид отодвинул стул и встал. Джилл переменилась в лице. Флоран показалось, что сообщение ее напугало. Почему? Джилл выпустила руку Флоран и повернулась к сыну.
— Что же ты мне сразу не сказал?
