Джек медленно поднял на нее глаза, в них отражались языки пламени.
— Ну, по всему видно, что это не доставило вам удовольствия. А раз так, то зачем бы вы стали делать это снова?
Окончательно потеряв дар речи, Индия не шевелясь таращилась на него.
— Ну так как же? — спросил Джек и возобновил свои манипуляции с палкой.
— Что «как»?
— Вы раздевались или нет?
— Конечно, нет.
— И почему же?
— Я не желаю продолжать этот разговор. — Индия демонстративно повернулась к нахалу спиной и уставилась на темнеющие верхушки деревьев. Было полнолуние, и на безоблачном небе отчетливо мерцали звезды.
— Не могу поверить, что вы вообще решились на подобный шаг, — не унимался Джек. — Что же вас подвигло на это?
— Ну, я думаю, причины были тривиальны. Все как у всех. — Ответ сорвался с ее губ почти против воли.
— Мой опыт подсказывает, что люди делают это только по двум поводам: из чувства долга или поддавшись влечению. И поскольку вы не были замужем… — Он помолчал. — Ведь не были, верно?
— Ну разумеется, нет.
— Так я и думал. Вот и выходит, что чувство долга тут ни при чем. Остается одно — страсть. Но ведь в порыве страсти обычно срывают с себя все — если, конечно, возбуждение не слишком велико, — но это не ваш случай. Вот я и удивляюсь, зачем вы…
— Из любопытства, — выпалила она и посмотрела ему в глаза. — Это что, так трудно понять?
— Из любопытства?
— Да, из любопытства. Я ведь давно решила, что никогда не выйду замуж, вот мне и захотелось узнать, что я в этом случае теряю. Оказалось, что ничего особенного.
Джек с минуту молча смотрел на нее, потом разразился гомерическим хохотом.
— Только вам могло прийти в голову низвести такое возвышенное чувство, как любовь, до научного эксперимента.
Возвышенное чувство? Она никак не ожидала услышать от него что-нибудь в этом роде. И дело даже не в том, что от его слов по ее телу пошла странная приятная дрожь…
— Вообще-то это был не совсем эксперимент, скорее… — Она внезапно замолчала. «Это могло бы стать чем-то большим, а оказалось именно экспериментом… в некотором роде», — печально подумала Индия.
— Ну и как впечатление?
— Простите?
Джек взглянул на нее и улыбнулся. Он и вправду был невозможно, невероятно привлекателен. И опасен.
— Каковы результаты вашего эксперимента? — снова спросил он.
Она постаралась, чтобы ее голос звучал сухо и деловито, но это оказалось невероятно трудно.
— Было невыносимо скучно. — «И весьма обременительно», — мысленно добавила Индия, но вслух сказала: — Откровенно говоря, я не понимаю, из-за чего весь сыр-бор: ведь, по существу, все сводится к малоприятной суетливой возне.
Джек нагнулся и убрал нож за голенище ботинка.
— Значит, только потому, что вам не повезло и ваш избранник оказался плохим любовником, вы решили отказаться от самой идеи? — Он поднялся и лениво потянулся, подняв голые мускулистые руки над головой. В этом его движении было что-то животное и невероятно чувственное. — Не кажется ли вам, что это несколько опрометчиво даже с научной точки зрения?
Индия, щурясь от едкого дыма, тихонько вздохнула.
— А почему вы так уверены, что он был плохим любовником?
— Вы сами только что это сказали.
— Я?! Вовсе нет.
— Сказали, сказали! Если бы вам повезло с любовником, вы ни за что не назвали бы этот опыт невыносимо скучным. Вам просто не с чем сравнить, поэтому вы и не знаете, насколько он был плох или хорош.
Одно неуловимое движение, и Джек, подняв свою остро отточенную палку, выпрямился и одарил Индию ободряющей улыбкой.
— Что ж, пойдемте, может, нам удастся что-нибудь раздобыть на ужин.
* * *
— Сэр, я думаю, мы не должны прекращать поиски. — Алекс старался крепче сжимать зубы, чтобы они не стучали слишком громко.
Капитан Грэнджер обернулся. Импровизированный факел у него в руках шипел, пламя отбрасывало уродливые тени на стены пещеры позади него.
— Люди промокли и устали, мистер Престон, а в этой пещере ужасный холод. Офицер обязан помнить о нуждах своих людей.
Упрек капитана заставил Алекса покраснеть, но все же он не удержался и возразил:
— Наверняка Райдер прячется где-то рядом.
— Тогда мы без труда отыщем его утром. — Грэнджер направился к выходу. — Идемте, мистер Престон. Ваше рвение и решительность весьма похвальны, но давайте не выходить за рамки благоразумия.
Несмотря на мягкость тона, это был приказ, и Алексу оставалось только подчиниться.
Они разбили лагерь у входа, и как только запылал костер, люди стали раздеваться и раскладывать на камнях мокрую одежду. Даже капитан Грэнджер стянул с себя все, за исключением белья. Алекс же, несмотря на то что промок до нитки и мокрые брюки причиняли ему боль при каждом движении, скинул лишь китель — он считал, что человек не должен забывать о приличиях только потому, что оказался вдали от цивилизации.
Грэнджер прав. Люди устали. Завтра они снова прочешут этот лабиринт. Да и куда Райдер денется? — размышлял Алекс, наблюдая, с какой жадностью набросились уставшие и голодные моряки на дикие апельсины и другие съедобные растения, которые им велел собирать капитан.
Однако когда он поделился своими мыслями с Грэнджером, тот, отрицательно покачав головой, произнес:
— Мы больше не будем тратить время на эту пещеру.
— Но, сэр!
Саймон отложил плод хлебного дерева, который собирался поджарить на огне, и обернулся к собеседнику.
— Джек знает, что делает, и он неспроста полез в эту пещеру. Голову даю на отсечение, что не успеет солнце взойти, как он уже будет спускаться по северному склону горы.
— Так вы считаете, нам нужно идти на север?
Саймон завернул плод в листья и положил на угли.
— Скажите-ка мне вот что, мистер Престон: куда, по-вашему, он направляется?
— Ну, думаю, у него нет сколь-нибудь конкретной цели. Может, он просто хочет спрятаться и отсидеться где-нибудь, пока нам не надоест его искать.
— Никогда не следует недооценивать противника, друг мой. — Капитан перевернул дымящиеся листья. — Поверьте мне, Джек Райдер не так прост.
Алекс недоверчиво посмотрел на собеседника.
— И какова же его цель?
— Ла-Рошель.
— Ла-Рошель?
Саймон осторожно развернул горячий плод.
— Насколько мне известно, последний французский уполномоченный на этом острове был другом Джека и не жаловал англичан.
