Я сидела, обхватив руками колени, и пыталась унять дрожь.
После того, что только что произошло, улизнуть потихоньку среди ночи не стоило и надеяться – ни к Элль, ни к тетке, ни в дурацкий интернат, которого я никогда не видела. Если демон уже нашел меня дважды, то найдет меня снова.
Я провожала взглядом здание склада, становившееся все меньше и меньше. За считаные секунды оно осталось где-то немыслимо далеко. Еще одно безопасное место, переставшее быть безопасным.
Глава 17. Миддл-Ривер
– Мы лишились кучи оборудования, не говоря уже об оружии и боеприпасах.
Прист сидел напротив меня на заднем сиденье фургона и производил инвентаризацию содержимого своей сумки. В разноцветных отблесках светофоров он казался еще младше.
– Новых наделаешь, – не слишком убедительно утешил его Лукас.
– Без инструмента и рабочего места – вряд ли.
Вина камнем лежала у меня на душе. Мне очень хотелось попросить у них прощения, но Джаред то и дело украдкой поглядывал на меня в зеркало заднего вида, безмолвно напоминая держать рот на замке. Может, на это была своя причина, что-то такое, чего я не понимала наряду с красными кругами на карте и полосой из соли.
Я смотрела, как мелькают за окном темные улицы, совершенно безлюдные, если не считать пары-тройки подростков, курящих сигареты под сломанной вывеской винного магазина. Куртки у них были грязные и потрепанные, лица тоже выглядели неуловимо побитыми жизнью. Наверное, сбежали из дома.
Как я.
Алара расстегнула молнию одного из рюкзаков, на бегу собранных Лукасом.
– У меня остался бабушкин дневник с рецептами чар и оберегов, но травы и прочие принадлежности раздобыть будет трудно. Магнитный железняк и раковины каури в магазине не купишь.
– Нам нельзя туда возвращаться, – решительно отрезал Джаред. – Прист наделает нового оружия, а все остальное купим.
Она сердито сверкнула на него глазами:
– Ты хочешь сказать, я куплю.
– Ну, это ведь ты у нас владелица трастового фонда, – подмигнул ей Лукас. – Впрочем, у меня в кошельке есть двадцатка, и она в полном твоем распоряжении.
– Тем не менее это не значит, что у меня неограниченный кредит, – сказала она. – В месяц мне выплачивают строго определенную сумму.
В памяти всплыли слова Алары о том, что Лильберн напомнил ей родной дом. А я-то решила, что она имеет в виду старинные вещицы или люстры, а не собственно особняк.
Прист с сомнением покачал головой:
– Я же не могу заниматься сваркой в чистом поле.
– Не волнуйся. Найдем какое-нибудь местечко.
Джаред выдавил фальшивую улыбку, но ногти у него были изгрызены до мяса.
– Может, послушаем музыку? – предложила я.
Все застонали.
– Даже не начинай, – покачал головой Джаред.
– Ну же, поставь для Кеннеди свой любимый диск. – Лукас с улыбкой обернулся на своем сиденье, будто намеревался открыть мне свой самый мрачный секрет – или самый мрачный секрет брата. – И когда я говорю «диск», я именно его и имею в виду.
Джаред отпихнул его локтем:
– Да ну. Это старый фургон.
– Так и диск тоже не новье.
Лукас пощелкал кнопками, и из динамиков загрохотала музыка в стиле восьмидесятых.
Она показалась мне знакомой.
– Это из какого-нибудь фильма?
Все покатились со смеху.
Джаред свободной рукой нащупал регулировку громкости и попытался приглушить звук, в то время как Лукас настойчиво выкручивал ее в противоположную сторону.
– Уберите это, – простонал Прист. – У меня сейчас уши отвалятся.
В конце концов Лукас сдался и позволил Джареду выключить музыку, но даже Алара не смогла сохранить серьезность.
– Это песня из одного дурацкого старого фильма. «Пропащие ребята» называется.
– Отличный фильм, – огрызнулся Джаред.
Щеки его пылали.
Прист откашлялся и неумело изобразил взрослый голос, который прозвучал очень похоже на голос моего учителя математики:
– Да и саундтрек тоже очень неплох, ребята.
– Твое счастье, что я ничего не понимаю в сварке.
Джаред изобразил раздражение, но уголки его губ неудержимо растягивались в улыбке.
Прист бросил свою паяльную лампу на соседнее со мной сиденье. На металлической рукоятке было выжжено его имя.
– Прист – твое настоящее имя?
Этот вопрос не давал мне покоя с того самого момента, как мы познакомились.
– Нет, – ухмыльнулся он. – Это что-то вроде шутки для своих.
– Еще одна шутка? Не уверена, что пойму ее.
– Это хорошая шутка, – сказал Лукас. – Когда я в первый раз увидел, как он мастерит ружье, я сказал, что это чумовое занятие для потомка священника. Пусть даже расстриженного.
Прист натянул капюшон на голову:
– А я сказал, что изготовление оружия для истребления духов мщения – вполне себе религия, а я ее первосвященник. Только с девчонками могу гулять сколько угодно.
Все рассмеялись. У меня было такое чувство, что все мы разом перестали сдерживаться и вновь стали обычными подростками, которые едут домой с вечеринки, предвкушая набег на холодильник, а не страдают оттого, что у них больше нет дома.
* * *
Прист листал свой дневник, проводя диском над страницами в надежде обнаружить там какое-нибудь зашифрованное послание.
– Ты что-нибудь видишь?
Я ничего не видела, и мы оба это знали.
Мы сидели за столиком в дешевой забегаловке на подъезде к Балтимору. После чашки кофе с корицей и вафлями я снова почувствовала себя человеком.
Лукас поболтал соломинкой в стакане с клубничным коктейлем:
– По-моему, меня сейчас вырвет.
– А ты чего хотел? – закатила глаза Алара. – Будешь знать, как пить на завтрак коктейль.
– Хочешь допить? – Он придвинул к ней стакан.
Она посмотрела на него с таким выражением, как будто он предложил ей автол.
– Ты же знаешь, я не ем ничего розового.
– У тебя что, аллергия на клубнику? – поинтересовалась я.
– Нет. Просто я не ем ничего розового, – ответила она, как будто не могло быть ничего более логичного.
– Но почему?
Алара устремила на меня взгляд и высыпала в свой кофе, наверное, уже десятый пакетик сахара.
– В моей семье розовый цвет символизирует смерть. Я скорее съем крысу.
