Палец Андрея дернулся, спуская крючок. Дуло выплюнуло длинную бронебойную пулю со смещенным центром тяжести. Кусок свинца, преодолевая гравитацию, ветер, влажность и настрой снайпера, понесся к цели.
Тело рухнуло. Тут же бредущий отряд террористов зашукался, встрепенулся, поливая окрестные кусты градом пуль. Андрей методично отстрелял магазин, перебежал на новую позицию, вставил новый.
Рутинная работа снайпера.
Когда выпустил последний патрон, Даниил уже встретил группу бандитов, идущих на обнаружение и подавление огневой точки…
Медведь выпорхнул из-за куста перед бандитами бесшумно, совершенно неожиданно. Расстрелял в упор всю обойму, снова нырнул в зеленку, двигаясь в темпе. Выполз уже далеко. Снаряд РПГ, выпущенный по нему, задел лишь своих же боевиков.
Кот, отложив родимую пристреленную винтовку, выхватил из-за пояса нож и, скалясь, как зверь, хотел, было нырнуть в соседние кусты, но в ухе щелкнул микрофон:
— Я те пошалю! — Послышалось предостерегающе от Харламова. — Мы чем ближе к границе, тем ближе к Горэ. Хочешь, чтобы засек? Ничего выше темпа, никаких ступеней, дерись как простой солдат… Ну, почти простой…
Кот с негодованием вернулся на точку снайпера, ворча, принялся перезаряжать старую добрую систему Драгунова. Не глядя, швырнул нож в кусты. Удовлетворенно услышал всхлип и падение тела боевика.
Тоже мне, разведчик!
С самым обиженным видом приник к прицелу. Но терпения хватило ненадолго.
Даниил носился по зарослям с мощностью тура, но грацией лани. Отвлекал отряды на себя. В сгущающихся сумерках мелькал его зазубренный нож, а тела в черных камуфляжах неслышно оседали в траву, ничего не успевая шепнуть в усик микрофона. Наступающая темнота была союзником, способствовала разведывательно-диверсионной работе. Андрей свою норму отстреляет, отдохнет, может быть, где-то даже поспит, но сам пока не сожжет который уже килограмм этого проклятого белого порошка, спать не ляжет.
Ноги размеренно подбрасывали над землей. Далеко за периферией слуха остались отдаленные отзвуки автомата, взрывы гранат. Это курьеры палили в сгущающихся сумерках по любым хомякам в кустах. Боялись каждой тени.
В потоке шорохов вычислил осторожную поступь Кота — не спиться же шельме! — тот вылез из куста, виновато разводя плечами:
— Как солдат, значит, как солдат… Там больше не полезут. Ты верно подметил. Они в тисках. С одной стороны наш отряд… или лучше армия? С другой твой тренированный десант подожмет позже.
Андрей тяжело опустился на траву. Устал не физически, морально устал, иссяк. Внутри начинало что-то подтачивать, ощущал, что воюет без веры, вхолостую. Значит, что-то уже не то. Стоило остановиться и разобраться в себе.
— Отвоевали мы свое, Даня. Вырастать пора. К тому же родине можно служить по-разному. А я не люблю лицемерить. В горле застрял у меня уже этот Кавказ. Нечего здесь делать. Пусть антисистема отправит меня куда-нибудь в степь, а тайгу или на север. Или пески. Все равно, только подальше. — Андрей без сожаления выбросил винтовку в кусты, оставив из вооружения только нож и надежный, как Калашников, пистолет ГШ-18.
Даня ничего выкидывать не стал, повесив автомат через плечо. Знал, что война так быстро своих солдат не отпускает.
— Андрюха, я ждал этих слов. Ты прав, детсадовцам пора в школу. Нас еще звезды ждут, а мы грязные, голодные и от выстрелов оглохшие, по горам как горные козлы скитаемся. Все выполняем миссию водородной бомбы… Как думаешь, от кого больше крови?
— Эх, надо бы институт второй закончить, как у чернявого с блондином, я бы тебе по бумажке ответил.
— А без шпаргалки слабо?
— Не политически корректно.
— Тогда молчи, как все молчат.
— Так безопаснее.
— Ну-ну…
Через несколько часов две сумрачные фигуры в камуфляже пересекли границу Южной Осетии.
* * *
В то же время в Хабаровске.
Сема отворил дверь квартиры, отключил сигнализацию. Квартиру давно считал своей. Родителей видел два раза в год: в начале декабря на день рождение и в июле пару дней, да и то как-то мельком, скорее для приличия. Эти встречи ничего не приносили. Не создавали даже иллюзии праздника — пустышка. Бабка, свихнувшаяся коммунистка, после череды санаториев и лечений наткнулась на представителя сектантской концессии и погрязла в секте «космических коммунистов последнего дня». Вся секта укатила в пустыню Гоби в поисках истины и седьмой месяц не подавала о себе вестей.
Наверное, нашли.
Егоров давно хотел сплавить ненавистную старушенцию в психический диспансер, но судьба милостиво развязала руки, убрав преграду самостоятельно. Поучаствовав в уничтожении трех сект, торговавших наркотиками и порабощавших людей, Леопард впервые нашел в них разумное зерно истины. Бред коммунизма, при смешивании с бредом новоявленных пророков, жаждущих спасения от инопланетных существ, давал фантастические результаты — злобные пенсионерки растворялись без следа, сглаживая статистику, в которой старушки жили в среднем на двадцать лет больше стариков.
Отец говорил, что в восемнадцать лет перепишет все документы на квартиру на сына, ждать оставалось полгода. Только с последней зимней встречи, до первого летнего месяца произошло слишком много событий.
Сема, не разуваясь, прошел на кухню с кипами пакетов. Отдернул шторы, подставляя лицо краешку восходящего солнца. Утро едва вступало в свои права, скрытое за серой пеленой душной погоды.
Не глядя, уселся на стул, придвигая к себе стационарный телефон. Глаза прошлись по горе посуды, толстому слою пыли, грязному кафелю. Даже с моющей машиной и суперпылесосом убираться некогда. В детстве убирался ежедневно, тогда кроме школы и редких тренировок ничего не было. Последние три года еще пытался поддерживать в доме хоть какой-то порядок, выкраивая время из сна после бесчисленных заданий, учебы, занятий, постоянных тренировок, путешествий и глобальной суеты, в которую завертела жизнь. Даже Маша пыталась помочь, раз в месяц устраивали генеральные уборки, зачистки… Но эксплуатировать любимую девушку не собирался, тем более, что во всей суете встречались редко. Не чаще раза в неделю.
Пора это прекращать.
Сема разгреб пакеты. Провизией забил весь холодильник. Документами, бумагами и вещами засыпал обеденный стол. Глаза скользили по специальным дипломам без дат — в скобочках значилось «экстерном» — пустым погонам и горкой звездочек, которые так ни разу и надел.
Хе, сотрудник отряда специального назначения «Альфа». Уволен в запас. В семнадцать лет. Скорп прав, какой-то полный бред с нашим ускоренным развитием.
Разогревая чайник, стянул с себя кожаную куртку. Извлек из карманов кредитку, толстый бумажник, удостоверение сотрудника охраны — скорпионовца, ключи от квартиры и мотоцикла, сотовый, плеер, коробочку связи с базой, карманный компьютер с GPS. Скинул с плеч пояс скрытого ношения с пистолетом в кобуре, тремя обоймами. С ноги под носком стянул мягкие ножны с метательным ножом.
