— Нет, Тесс, не заставляй меня ждать до завтра. Ты должна дать ответ немедленно. Одно только коротенькое «да» или «нет», сделай одолжение!
— Но, Гордон…
— Разве я прошу о многом? — настойчиво произнес он. — Произнеси вслух лишь один слог! Или желаешь, чтобы я стал перед тобою на колени и публично попросил разрешения ухаживать за тобой?
Тесс поморщилась.
— Ты меня шантажируешь?
Неприметно для себя Гордон вновь повысил голос:
— Ни в коем случае. Но, пойми, я и без того достаточно медлил. Так что же, попробуем начать все сначала? Или мне стоит навсегда оставить тебя в покое?
Заметив, что беседа за ближайшими столиками прекратилась и соседи вновь с любопытством прислушиваются к их диалогу, Тесс сочла за лучшее поскорее покончить с не в меру затянувшимся объяснением.
— Ну хорошо, хорошо, я согласна. Только учти, я ничего не обещала! А теперь позволь мне уйти. Уже очень поздно.
Наконец добившись желаемого ответа, Гордон просиял от радости.
— О, Тесс, любимая, я не верю самому себе! Отныне все будет так, как ты захочешь. Ты устала и хочешь спать? Позволь, я провожу тебя.
Не имея больше ни сил, ни желания спорить, Тесс молча кивнула. Немедленно оказавшись рядом, Гордон галантно подставил локоть, и они вышли в коридор.
Еще добрых пятнадцать минут Тесс пришлось выслушивать заверения в преданности и любви у дверей своей каюты. Наконец, легко поцеловав Гордона в щеку и отправив его восвояси, она осталась одна.
С облегчением выдохнув, Тесс вошла и тщательно заперла за собой дверь. Затем подошла к кровати сына и убедилась, что тот крепко спит.
Чтобы не потревожить мальчика, Тесс решила не зажигать света. На ощупь вынимая заколки из волос, она мысленно давала себе клятву завтра же серьезно поговорить с бывшим мужем и расставить все точки над «i».
Невероятно, как Гордон сумел добиться от меня положительного ответа? — искренне недоумевала теперь Тесс. Впрочем, стоит ли удивляться? Сегодняшний день оказался столь богат на события, что временное помрачнение рассудка вполне извинительно.
Бедняжка Гордон! Неужели он всерьез считает, что между ними что-то возможно? А казалось, десять лет назад она так хорошо объяснила ему, что отныне собирается посвятить жизнь исключительно воспитанию сыну и что мужчины для нее больше не существуют.
Что ж, завтра придется повторить все это еще раз.
Осторожно сняв платье и переодевшись в ночную рубашку, Тесс уже собиралась ложиться, когда в дверь раздался осторожный стук.
Черт, неужели опять Гордон? — раздраженно подумала Тесс, замерев на краю кровати. Тогда пусть думает, будто я уже сплю. Серенады при луне мне сейчас совсем ни к чему!
Однако вскоре стук повторился, на сей раз более настойчиво. Вот настырный! ~ разозлилась Тесс, поспешно разыскивая халат и накидывая его на плечи. Придется открыть, пока Джерри не проснулся.
— Ты что, с ума сошел стучаться в такой час? — прошипела Тесс, выходя из каюты. — Между прочим, наш сын спит… — И осеклась.
Ибо вместо Гордона перед ней, в том же самом костюме, в котором был за ужином, стоял Джералд.
— Интересное заявление, — хмыкнул он, иронически приподняв бровь.
— Я думала, это Гордон, — буркнула Тесс, раздосадованная своей ошибкой. — Что ты тут делаешь?
— Хочу поговорить с тобой.
— В такой-то час? — изобразила она удивление. — Я уже легла спать.
Тесс демонстративно зевнула и плотнее запахнула халат на груди. Однако в душе она уже понимала, что подобная уловка едва ли подействует. Если Джералд вбил себе что-нибудь в голову, даже дьяволу не по силам его переубедить.
Так и вышло. Он спокойно возразил:
— Если мои часы не врут, в каюту ты вошла ровно пять минут назад. Сомневаюсь, что за такой срок можно уснуть.
— Так ты следил за мной? — возмутилась Тесс.
— Ничуть, — ответил Джералд. — Просто, понимаешь ли, чертовски трудно заснуть, когда под твоей дверью кто-то битых полчаса несет пошлую любовную чепуху.
Тесс густо покраснела, радуясь, что в темноте не разглядеть ее пунцовых щек.
— Это… это был Гордон.
— Я так и понял, — кивнул Джералд.
— Оставшись одни, мы вспомнили прошлое, ну и… — зачем-то принялась оправдываться Тесс.
— Мне ни к чему твои объяснения. — Джералд величественным жестом остановил ее. — Думаю, заниматься подобным с бывшим мужем вполне извинительно. Чмоканье на прощание также показалось мне вполне уместным.
Тесс готова была поклясться, что даже во тьме разглядела насмешливый блеск в его глазах. Вне себя от ярости, она процедила:
— Я и не собиралась извиняться! И вообще, кто ты такой, чтобы так нагло и беспардонно вмешиваться в мою личную жизнь? Разве тебя просили что-либо комментировать?
Однако Джералд ничуть смутился. Как ни в чем не бывало, он заметил:
— Тише, разбудишь детей. Кстати, дорогая, не я начал рассказывать о том, что произошло после моего ухода. Вот я и подумал, что тебе захотелось поделиться со мной…
Тесс задохнулась от неожиданности и возмущения. Наглец, как ловко выкрутился!
— Никогда в жизни! И знаешь, я вовсе не собираюсь тратить драгоценные часы сна на тебя. Говори быстрее, что хотел сказать, и уходи.
— Может, для начала поднимемся на палубу? Если, конечно, Джерри и Бэби еще не проснулись от твоих криков. И соседи — тоже.
Ничего не отвечая, Тесс резко повернулась и направилась к лестнице. Джералд последовал за ней.
Очутившись на корме, где никто не мог их подслушать, молодая женщина, подошла к самым перилам и, опершись на них спиной, вновь сердито потребовала:
— Говори же, я слушаю! У тебя пять минут!
— Мне хватит и одной, — невозмутимо заверил ее Джералд. — Почему ты скрыла от меня, что не живешь с Гордоном?
Хотя Тесс и ожидала подобного вопроса, прямота, с которой тот был задан, заставила ее растеряться. Да, Джералд не из тех, кто будет ходить вокруг да около…
Взяв себя в руки, она сказала уже более миролюбиво:
— Между прочим, кое-кто также скрыл от меня свой развод. И я не спрашивала зачем.
Однако Джералд немедленно уточнил:
— Вернее сказать, не захотела слушать. И позорно сбежала, когда я начал говорить об этом. Может, выслушаешь меня до конца хотя бы сейчас?
Но Тесс упрямо тряхнула головой.
— Мне неинтересно! Я не собираюсь совать нос в чужую личную жизнь. И требую от других того же.
И без того напряженное выражение лица Джералда стало еще более сумрачным. Решительно он произнес:
