До 9 лет его воспитанием занимались сначала няни и бонны (у маленького Ники по желанию родителей это были преимущественно англичанки), затем учителя-наставники, обучавшие мальчика чтению, письму, арифметике, началам истории и географии. Особое место занимал законоучитель – протоиерей И. Л. Янышев, прививший наследнику престола глубокую, искреннюю религиозность, ставшую впоследствии одной из основ его мировоззрения и практической деятельности. Современный историк А. Н. Боханов пишет об этом: «Достаточно точное суждение о Николае II принадлежит Уинстону Черчиллю, заметившему: „Он не был ни великим полководцем, ни великим монархом. Он был только верным, простым человеком средних способностей, доброжелательного характера, опиравшимся в своей жизни на веру в Бога“. Простая и глубокая вера Николая II – это, по сути дела, своеобразный ключ к пониманию его душевных состояний и поступков. Бог олицетворял для императора Высшую Правду, знание которой только и делает жизнь истинной, в чем он уверился еще в юности…
Вера наполняла жизнь царя глубоким содержанием, помогала переживать многочисленные невзгоды, а все житейское часто приобретало для него характер малозначительных эпизодов, не задевавших глубоко душу. Вера освобождала от внешнего гнета, от рабства земных обстоятельств. Русский философ Г. П. Федотов очень метко назвал Николая «православным романтиком». По словам хорошо знавшего царя протопресвитера армии Г. И. Щавельского, «государь принадлежал к числу тех счастливых натур, которые веруют не мудрствуя и не увлекаясь, без экзальтации, как и без сомнения. Религия давала ему то, чего он более всего искал – успокоение. И он дорожил этим и пользовался религией, как чудодейственным бальзамом, который подкрепляет душу в трудные минуты и всегда будит в ней светлые надежды». Разумеется, все это пришло к Николаю позже, но основы были заложены в детстве.
Другим качеством, в какой-то мере врожденным, но в значительной степени благоприобретенным было то, что называли «обольстительностью». Русский историк-эмигрант С. С. Ольденбург писал: «Император Николай II обладал совершенно исключительным личным обаянием… В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской. Его большие серые лучистые глаза дополняли речь, глядели прямо в душу. Эти природные данные еще более подчеркивались тщательным воспитанием. „Я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели ныне царствующий император Николай II“, – писал граф Витте уже в ту пору, когда он, по существу, являлся личным врагом государя». Под воспитанностью понимались и хорошие манеры, и «благонравие», и умение располагать к себе; все это было плодом усилий тех, кто воспитывал, а также результатом его собственных усилий.
В 1877 году, когда Николаю исполнилось 9 лет, его главным воспитателем стал 52-летний генерал от инфантерии Григорий Григорьевич Данилович – директор 2-й Санкт-Петербургской военной гимназии. Он составил, а затем и осуществил программу обучения цесаревича, рассчитанную на 12 лет: 8 лет – гимназический курс, 4 года – университетский, правда, с известными коррективами, но не за счет сокращения, что заставило потом увеличить время обучения еще на один год. «Г. Г. Данилович, – писал видный дипломат А. П. Извольский, – не имел других качеств, кроме ультрареакционных взглядов». Однако действительным наставником и воспитателем Николая был учитель английского языка Хетс – одаренный и очень обаятельный человек, преподававший еще и в Царскосельском лицее. Ему Николай был обязан прекрасным знанием английского языка и любовью к спорту. Карла Осиповича Хетса можно было считать и воспитателем, и нянькой, ибо он глубоко был предан семье, приютившей его, и искренне любил своего воспитанника. Он был чистейшим идеалистом, прекрасно рисовал и занимался многими видами спорта. Особенно любил он конный спорт и сумел передать это увлечение Николаю, тем более что цесаревич с юных лет с удовольствием служил в лейб-гвардии гусарском полку.
На первых порах, как это бывало в истории дома Романовых и прежде, цесаревич сильно увлекся фрунтом и экзерцицией. Уже упоминавшийся А. П. Извольский писал: «Высокий рост и замечательная красота почти всех членов императорской фамилии обязаны своим происхождением жене Павла I, принцессе Вюртембергской-Монбельяр… Эти физические качества сохранились в течение трех поколений; император Александр III, отец Николая II, хотя и не был красив, но был человеком геркулесовского сложения и величественной внешности».
Николай был невысок ростом, но очень хорошо развит физически, имел прекрасную осанку и значительную силу. Ему часто приходилось бывать среди чинов лейб-конвоя и гвардии, куда отбирались рослые и статные офицеры и солдаты, он казался маленьким и терял необходимую августейшей особе значительность. Поэтому больше всего он любил он показываться верхом на коне, тем более что уже в юности стал великолепным наездником. Этому способствовала и сильная любовь к лошадям, появившаяся у Николая еще в детстве, когда ему, еще совсем маленькому, впервые подарили пони. С этого же времени его стали приучать ухаживать за лошадьми – мыть их, летом купать в реке, расчесывать, скоблить, убирать в конюшне, поить и задавать корм. Однако сначала, когда он еще рос, и трудно было сказать, будет ли он великаном (в отца, деда и прадеда), или мужчиной нормального роста (в датскую родню со стороны матери), Николай был определен в пехотные полки: сначала в Эриванский, а потом в Преображенский.
Николай помнил, как совсем маленького мальчика, когда его окружали няньки да мамки, дед Александр II брал его с собой на разводы, смотры и парады тех частей, где он сам или его малолетний внук были шефами. А летом 1876 года, когда шел Николаю девятый год, его впервые обрядили в мундир, повесили на пояс маленькую саблю, дед взял его с собой на смотр и поставил в ряды первой роты лейб-гвардии Павловского полка. Формально же военная служба началась для Николая годом раньше: по примеру старых времен он был 7-летним ребенком записан в лейб-гвардии Эриванский полк и через год получил там же первый офицерский чин прапорщика. В 12 он стал поручиком, но это все еще были не более чем детские потехи, а серьезная, настоящая военная служба началась после принятия им присяги в день, когда ему исполнилось 16 лет.
Но все это будет позже, а сейчас, в 1881 году, он проходит усложненный курс гимназии, где помимо всех обычных премудростей изучает не два живых языка, а четыре: английский, немецкий, французский и датский. Последний – родной язык его матери, и Николай знал, что рано или поздно он окажется у своих родственников в Копенгагене и тогда сможет изъясняться с ними по-датски. Языки давались Николаю легко, и он с удовольствием занимался ими. Особенно любил он английский язык и владел им настолько, что безупречные русские знатоки английского языка считали: Николай и думает по-английски, а потом переводит свои мысли на русский язык.
Тайна «Белого генерала»
В 1881-1882 годах один сюжет сильно взволновал Россию. Героем этого трагического сюжета стал генерал Михаил Дмитриевич Скобелев. Он был необычайно популярен, и многие называли его «современным Суворовым», а из-за белого кителя, который он носил, за ним прочно укрепилось прозвище «Белый генерал».
