Шеф рассмеялся.
– Для меня это не новость.
– Тебя преследуют и другие существа. Кит-убийца, что напал на вас – а я знаю, что иногда они это делают ради развлечения или потому, что их что-то разозлило. Так вот, я видел, как это стадо проходило туда и обратно, и они не из этих мест. Они пришли с юга, как и ты. Может быть, вслед за тобой. Ладно, если ты уже знаешь, что за тобой гоняются, остальное можно и не рассказывать.
Эхегоргун развел своими огромными руками, свыше девяти футов между кончиками пальцев, с видом полной непричастности.
– А что именно остальное? Эти люди сейчас поблизости?
– Какой-то корабль спрятан в Витазгьяфи-фьорде, это полдня пути на юг от хутора Бранда на Храфнси. Я бы предупредил Бранда, но он ушел за гриндами – гринды, видишь ли, по его части. Он только старается не загонять их на берег прямо здесь или где-то поблизости. Но в любом случае, его нет, а корабль затаился на юге. Большой корабль. У него две… две палки. Такие штуки, куда вы вешаете ткань. Большая светловолосая женщина распоряжается мужчинами, – Эхегоргун засмеялся. – Чтобы она успокоилась, ей бы нужно провести со мной зиму.
Шеф яростно соображал. Женщина – Рагнхильда, корабль – тот самый, который пытался потопить их в Гула-фьорде.
– Как по-твоему, что они собираются делать?
Эхегоргун взглянул на солнце.
– Если они не напали во время вчерашнего заката, то нападут во время сегодняшнего. Оба корабля Бранда не будут готовы к борьбе. Он привел их к месту забоя гринд и загрузил ворванью и мясом. Нападающие смогут захватить всех усталыми и спящими. Разделка гринд отнимает много сил.
– Ты не предупредишь их?
Эхегоргун выглядел удивленным, насколько это могло отразить его плоское мохнатое лицо.
– Я бы предупредил Бранда. Что касается остальных – чем больше Хлипких перебьют друг друга, тем лучше. Я помню, что ты пощадил меня, когда мог ударить своим копьем, поэтому теперь я помогу тебе, потому что Истинные Люди платят свои долги, даже если их об этом не просят. Вдобавок ты накормил моего мальчика, моего Экветаргуна. Хотя мудрее для меня было бы открутить тебе голову от шеи и повесить тебя рядом с остальными.
Шеф игнорировал угрозу.
– Я могу сообщить тебе одну вещь, о которой ты не знаешь, – сказал он. – Я человек, у которого есть власть. В своей стране я король. Кое-кто говорит, что и здесь я что-то вроде короля. И я говорю от имени многих людей. Вот знак моей власти, – он предъявил амулет Рига, kraki, на своей шее, и показал на тот, что сделал для Кутреда. – Может статься, я смогу что-то сделать для тебя. Для тебя и для твоего народа. Заставлю людей прекратить охоту на вас. Позволю вам жить не в таком диком скалистом месте. Но и ты должен кое-что сделать для меня. Помоги мне справиться с этими людьми с юга, с этой женщиной, с кораблем.
– Что ж, я могу это сделать, – раздумчиво сказал Эхегоргун. Он принял странную скрюченную позу, обхватив голые ноги своими огромными руками.
– И как? Ты предупредишь Бранда? Будешь ты… сражаться на нашей стороне? Из тебя выйдет грозный воин, если дать тебе железное оружие.
Эхегоргун покачал своей массивной головой:
– Ничего этого я делать не буду. Но я могу для тебя поговорить с китами. Они уже устали. Если они поверят, что я убил тебя, они будут не прочь меня послушать. А киты эти, конечно, пришлые. Если бы они были наши, я бы не стал их обманывать.
Глава 23
Бруно, гауптриттер в Ордене Копья, стоял перед сдвоенной шеренгой своих закованных в броню рыцарей, застывших со склоненными копьями по стойке смирно, каковой строй он в последнее время ввел в обычай. Все глазели на церемонию, разворачивающуюся на расстоянии в сотню ярдов от них. Подойдя ближе, они бы смогли рассмотреть ее получше, но никогда нельзя сказать, как туземцы воспримут вмешательство в свои священные ритуалы. Бруно ничего не имел против того, чтобы вмешаться, просто время еще не пришло.
Рев вырвался из тысяч глоток собравшихся в центре судебного круга народа готов, рев из глоток и клацанье оружия о щиты.
– Что это значит? – раздался негромкий вопрос из заднего ряда. – Они приняли решение?
– Разговоры в строю, – откликнулся Бруно, хотя без особого негодования. В Ордене Копья свято верили в предполагаемое равенство всех его членов, несовместимое с той суровой дисциплиной, которую приходится наводить в крестьянской армии. – Да, видите, теперь у них есть король. Habeant regem, – добавил он, перефразируя формулу при избрании Папы Римского.
Над толпой поднималась опасно раскачивающаяся фигура. Человек, которого подняли на щитах его рьяные сторонники. Утвердившись на ногах, он огляделся, обнажил меч, выкрикнул свое имя и традиционную формулу претендента:
– Я король готов. Кто против?
Минутное молчание, затем снова клацанье оружия. Неделей раньше против были бы с десяток воевод. Но вооруженная борьба лишила бы народ готов большей части его правителей, как богатых, так и богорожденных. Поэтому несколько дней перед сходом, который назывался Gautalagathing, то есть тинг тех, кто живет по закону готов, все так и гудело от слухов, сплетен, обещаний поддержки, взяток и уступок. Ныне все это было улажено. До следующей смены власти.
Толпа подалась туда, откуда пахло жареными быками и пивом в гигантских чанах, угощением, которое новый король выставил как часть платы за свое избрание. Немецкие риттеры следили за готландцами насмешливо, хотя и с некоторой завистью. Бруно решил еще немножко подержать их в строю, удостовериться, что никто не присоединится к гулянке, не затеет драку.
К ним приближалась еще одна фигура, тощий чернорясый англичанин, Эркенберт. Когда он подошел ближе, Бруно разглядел на его бледном лице легкий румянец возбуждения и ощутил, как его сердце толкнулось от предчувствия. Эркенберт держал в руке один из своих вечных списков.
– Думаешь, ты нашел его? – спросил Бруно, как только дьякон оказался в пределах слышимости.
– Да. Там, в палатке, я встретился с одним стариком. Слишком старый для схода, но не настолько старый, чтобы все позабыть. Он участвовал в набеге на Гамбург. Больше того, он был среди людей, которые разграбили собор. Он хорошо помнит, кто там был, – кстати, потому, что до сих пор считает себя обманутым при дележе. Он продиктовал мне полный список бывших там воевод и добавил, что у семерых из них было больше чем по дюжине корабельных команд. А теперь самое главное. О шестерых из этих воевод мы уже получили сведения и знаем, что они не подходят.
– Значит, это должен быть седьмой?
– Видимо, так. Его зовут Болли. Он ярл у трондцев.
– А кто, к дьяволу, такие эти трондцы?
– Они живут далеко на севере, – ответил Эркенберт. – Далеко по Северному Пути, пытаются подмять под себя торговлю пушниной.
– Пусть и далеко на севере, – пробурчал Бруно, – но если бы там появился новый король, будущий император, мы бы об этом узнали. Я начинаю опасаться, верен ли наш способ. Или благочестивый Римберт допустил какую-то ошибку? Может быть, Святого Копья вообще не существует?
