Тем более, что никаких других предложений вежливый джигит Джагоев мне не делал.
А у мамы для начала я немного, всего минут сорок поплакала. За все и про всех. От страха и от отчаяния. Мама меня не утешала, даже наоборот, когда я вытерла, наконец, слезы, она поправила очки и заявила:
- Это эгоизм.
- Нет, это инфантилизм, - не согласился с ней папа, которому вообще уже пора было идти на работу. Но ради оскорбления близкого человека он не спешил приступить к своим профессиональным обязанностям.
- Тебя люди ждут, между прочим, - обиделась.
- Тебя тоже. Нам уже звонили отовсюду. Ты сбежала с работы.
- Из-под стражи, - уточнила я.
- Без разницы. Нахамила уважаемому человеку при телевизионной камере.
- Витя, можно подумать, что без камеры она бы поступила иначе, вмешалась мама, погладив меня по голове. Как такую большую дурочку.
- И теперь ты пришла, чтобы спрятать голову в песок? Надо разбираться. Пока не поздно...
Папа явно бушевал. Хотя в сущности был очень спокойным человеком. За всю историю семейной жизни он только дважды швырнул в маму сахарницей, трижды спустил моих ухажеров с лестницы, и пять раз подрался на улице, вступившись за жизнь и честь
бродячих собак и кошек. А в милицию его вообще забирали один раз по молодости - он стрелял из дедушкиного пистолета в выгребную яму... Не понятно, чего теперь-то так кипятиться.
- Пап, - осторожно начала я.
- Все, хватит! Теперь ты хочешь быть врачом. Хорошо, что не хирургом. Но зачем ты ставишь опыты над людьми. Надежда - это незаконно и аморально. Нам все о тебе рассказали.
- Да. - подтвердила мама. - Все. Может быть ты все-таки повременишь со сменой профессии?
Очевидно, что сегодня в мое сознание залили какой-то плохой бензин. А потому - движок стучал и просил добавки, хотя бы в виде информации, которая все время оказывалась впереди настолько, что я никак не могла её догнать.
- Я не собираюсь менять профессию, я не лезу не в свое дело. У нас сегодня на работе умерла женщина. Вам мало...
Родители переглянулись и взялись за руки. Решили, видимо, выступить единым фронтом.
- Что значит "мало"? Мы не заказывали, - прошептала мама.
А ещё целый день по пятам за мной гналось безумие. В городе, очевидно, вирус.
Народ со слабой имунной системой страдает первым. Вот я, например.
- Зачем ты сделала ей инъекцию? - хрипло спросила мама.
- Я шла выбрасывать шприц!
- Вот пусть так всем и говорит, правда, Витя? - осторожно спросила мама.
- Но все считают.., - папа неуверенно развел руками и мягко улыбнулся. Здесь в этом доме я все ещё слыла честным человеком. Но где - то надо... Чтобы окончательно не привыкнуть.
- Я шла выбрасывать шприц. Лаборантка может подтвердить.
- Пока молчит, - прошептала мама.
Что значит "пока"? Анна Семеновна болела - это всем известно. Врач что-то такое хорошее сказала, если по этому поводу вообще можно сказать хорошее.
Что ж это за шум? Причем здесь я? И кому молчит лаборантка? Кому?
- Там что, уже милиция? Кто вызвал? Зачем?
- Нет, решили просто обойтись своими силами. Твой шеф когда-то был разведчиком, сказал, что сами разберутся, но невинные не пострадают.
- Так, ладно, что еще? - спросила я, понимая, что крики "идиот" могут очень огорчить моих воспитанных в традициях уважения к старшему поколению родителей. Идиот, дебил, дурак, недотепа - все эти слова я буду кричать в собственной квартире, предварительно закрывшись в ванной. И обязательно при включенном телевизоре. А лучше - при двух. И пусть меня никто не слышит. Но Мишин - идиот.
- Звонил Сливятин. За тобой даже в академию машину послал...
Отлично! Своей квартиры у меня, пожалуй, тоже не будет. Ибо выделенная когда-то партией моему мужу, она таки осталась партийной собственностью с моим правом проживания. А сегодня просто нарушилось равновесие окружающих меня сил. Вот и рассыпалось, вот и повалилось.
Однако, если послали машину, то ещё не все потеряно. Можно было и по телефону. Значит, у Сливятина есть предложение, от которого я не смогу отказаться, учитывая мою любовь к комфорту и трудности в общении с муниципальным транспортом. Короче, на этом тотализаторе я бы на свою принципиальность не поставила и гроша.
- И машина все ещё стоит, а птичка улетела? - развеселилась я, представив обиженную физиономию Мишина, который сегодня показывал класс в потере лучших своих сотрудников.
- Ничего, доберусь своим ходом. Приведу себя в порядок и пойду.
- Позвони на работу, - умоляюще прошептала мама. - А то ведь выгонят.
- Теперь - никогда.
Я снова стала интересной для человечества. И снова - опасной. А провинциальное население скучает, а потому страдает мазохистскими комплексами - хоть плохая, но слава. Никуда они от меня не денутся...
Сливятин был большим человеком. Ведал в городе массой дел, например, приватизацией. Будучи крупным специалистом по разбазариванию собственности, я бы тоже могла ею ведать. Так что, если пригласят - ни минуты не сомневаясь... Конечно, соглашусь. Когда - то Сливятин был начальником моего мужа, муж слетел. Сливятин задержался, зацепился и остался. Ему даже не пришлось пересиживать бурю за границей, как это у нас нынче водится. И то скажешь - масштаб грабежей не тот. Вообще, Сливятин - человек умный, во всяком случае - был таковым, пока не решил связаться со мной. Он сидел при всех правительствах - то матерно ругая Голливуд, то коммунистов, а то и все подряд, но главное - матерно и с нужными людьми. Теперь он слыл последовательным демократом, который не успел пострадать от прежних застойных времен.
В его кабинете можно было запросто разместить семейный детский дом. Но пока там сидел он сам, его амбиции и я, вызывающая у больших людей пластичные движения нижней челюстью к столу и обратно.
- Ты как здесь? - спросил Сливятин, предполагая, что мы пили на брудершафт, что я летаю на метле, и что буду покорной из-за лишних квадратных метров, которые ломали и не таких беспринципных товарищей.
- Своим ходом, - я смиренно опустилась в кожаное кресло, зная, что у нынешних впрочем, таки прошлых, в кодексе чести не предусмотрено предлагать дамам сесть.
- Говорят, опять набедокурила? - участливо спросил Сливятин. - Где ты была, там пожар.
- Пока взрыв и то не сегодня...
Хотелось ещё сказать что-нибудь вроде "ну". В крайнем случае "чего изволите", но за этим вопросом могло последовать мое выселение в район, пригодный для проживания водоплавающих птиц и спившегося пролетарского элемента.
Молчание затягивалось. Сливятин смотрел на меня с чисто мужским интересом, играя густыми "генеральскими" бровями. Сейчас, говорят, принято их щипать. И мужчинам - тоже.
