Вдруг наступившую зловещую тишину нарушает только свистящее дыхание и редкие покашливания.
Ангел выскакивает на веранду и взмывает в воздух, проверить, не грозит ли еще откуда-нибудь какая-либо опасность.
— Включите все вентиляторы, — стонет Дилан, перегнувшись через подоконник. Он без остановки молотил ирейзеров с той самой секунды, как они ворвались в дом. Но теперь его отчаянно рвет, прямо наизнанку выворачивает.
Ангел возвращается, растирая на руках здоровенные черные синяки:
— Похоже, мы всех прикончили. Больше никого. Рапортуйте.
Она расхаживает по комнате, оценивая ущерб от побоища. Только вчера после пожара Макс вот так же ходила от стенки к стенке. Ангел хорошо запомнила, какое у Макс тогда было лицо.
— Хорошенькое мы здесь побоище устроили, — удовлетворенно подытоживает Газзи.
— Разбитый нос и красная кровь, — нажимает на цветовую сторону вопроса Игги.
Слегка отдышавшись, Дилан обследует глубокие кровавые борозды на плече.
— Со мной полный порядок. Давайте лучше Надж проверим.
Надж сидит на полу, неловко вывернувшись и стараясь через плечо заглянуть себе за спину:
— Я не уверена, но, по-моему, у меня что-то с одним крылом неладно. Как вы думаете, можно крыло вывихнуть?
— А я защемила мизинец. — Ангел, скрипнув зубами, дернула мизинец и вправила его на место.
Акела тяжело дышит. Они с Тоталом коснулись друг друга носами.
— С нами все в норме, — докладывает Тотал. — От мерзкого вкуса ирейзера в пасти сто лет не избавишься.
Ангел поднимает руку:
— Тихо! Похоже, новые гости.
Все замерли, прислушиваясь к звукам снаружи.
Приземлившиеся Макс и Клык перепрыгивают на веранде через осколки стекла и оставшиеся после побоища дебри. С округлившимися от испуга глазами Макс врывается в комнату. Клык за ней.
— Добро пожаловать. Рады вас видеть, — язвит Ангел сладким голосом.
Пропустив мимо ушей ее приветствие, Клык интересуется:
— Газзи, браток, это ты, что ли, всякой дряни наелся?
— Не. Это газовая бомба. Даже мне весь дом такой вонищей не наполнить.
44
— Что у вас тут стряслось? — Мне в глаза бросается окровавленный нос Игги и перекошенное от боли лицо Надж.
— Ирейзеры, — гневно рявкает Игги. — Ирейзеры, вот что у нас здесь стряслось. Но что мы все про нас да про нас. Ваша-то прогулочка как?
— Мы услышали вертолеты и сразу вернулись. — Я никак не могу поверить, что я не ослышалась и что он действительно говорит про ирейзеров.
— Какая разница. — Игги сердито тряхнул головой. — Главное, чтобы тебе и Клыку все было в кайф. А на нас наплевать, живы мы или сдохли. Это дело десятое.
— Эй! — раздается снизу голос Джеба. — Спустите мне лестницу!
Он только что вернулся со свалки и ошарашенно уставился на стаю и на новый погром в гостиной. Сценка — хоть на плакат рекламы страховки домашнего имущества. Которой — я имею в виду, страховки — у нас, конечно, нет.
— Атака ирейзеров, — говорю я ему. — Пока я в магазин летала.
Джеб нахмурился:
— Вы уверены, что это были ирейзеры? Может, роботы?
— Нет, стопроцентно ирейзеры, — уверенно подтверждает Газман. — Ты сам-то нюхни — до сих пор ими воняет.
— Смотрите, что я во дворе нашел. — Он бросил на пол матерчатую сумку. — Может, она что-нибудь объяснит.
Мы все притихли. Джеб опускается на корточки и вытряхивает из сумки содержимое: черные маски, прозрачные склянки с какой-то жидкостью, сернокислый натрий в коробочках и черные пластиковые мешки для покойников.
— Мешки — это для нас, — комментирует Газман. — Кажись, нас хотели отравить газом.
— Ирейзеры таких вещей не используют, — замечает Джеб. — Они только грубой силой действуют. Думаю, здесь кто-то еще побывал.
— Но разве не всех ирейзеров ликвидировали? — спрашиваю я Джеба. Кто-кто, а он про человеко-волков все знать должен.
Джеб медленно кивает:
— Все первое поколение и четыре следующих… на покой отправили. Но, может быть, когда школу распустили и генетики, те, что в живых остались, кто куда разъехались, пара-тройка из них свою лавочку где-то на новом месте открыла?
— А где теперь ирейзеры? Вы знаете? — как бы между делом спокойно интересуется Клык у ребят.
— Мы их в каньон сбросили, в окна, — говорит Ангел, растирая руки.
— Молодцы, правильно, — одобряю я и стараюсь улыбнуться. — Только они там теперь вонять будут, пока стервятники их кости добела не обглодают.
Клык выскочил на веранду, вспрыгнул на перила и соскользнул вниз посмотреть на останки. А я краем глаза заметила восхищение на лице у Дилана. Интересно, как он с ирейзерами сражался?
— Ну что, Дилан, как тебе боевое крещение?
— Он молодец. — Тотал будто читает мои мысли. — Дилан — боец хоть куда. Не какой-нибудь там ручной миксер, а настоящий первоклассный Квизинарт. — Тотал у нас известный гастроном, но мне его сравнения — совершенно мимо.
Дилан пожимает плечами, мол, ничего я такого особенного не делал. Но на плече у него зияют рваные раны. И рубаха вся разодрана в клочья.
— Хммм… Не пора ли на раны твои посмотреть? — Голос у меня звучит чересчур озабоченно. Гораздо озабоченнее, чем мне бы того хотелось. Видно, опять мой материнский инстинкт сработал. Пора наконец от него избавляться.
— Не беспокойся, Макс, на мне все в мгновение ока заживет, — говорит Дилан, снимая рубашку, чтоб посмотреть на раны, и я стараюсь отвести глаза от мускулистого торса. Но его исполосованное плечо не дает мне покоя. Раны — в палец глубиной, а он даже бровью не поведет.
— Джеб! Сделай же что-нибудь наконец! У тебя ведь медицинское образование.
— Макс, я же сказал, что ничего страшного. Я сам справлюсь. — Дилан спокойно стянул рваные концы раны и сжал их вместе.
Вы наверняка помните, что у всех нас в стае раны заживают быстрее, чем у обычных людей. Но то, что на наших глазах проделал Дилан, ни одному из моих крылатых даже в голову не пришло бы попробовать. Он повернул голову к изувеченному плечу и плюнул прямо на раны.
— Бее, — скривилась от отвращения Надж. Но мне глаз не оторвать. От восхищения и от ужаса.
— Меня этому фокусу профессор Гюнтер-Хаген научил, — говорит Дилан, и его рана мгновенно бесследно исчезает. Ее как и не бывало.
45
Времени расспрашивать Дилана об экспериментах над ним профессора Г-Х у меня нет, потому что в этот самый момент Клык приземляется на веранду и входит в гостиную:
