Omne ignotum pro magneifico[2].
Глава первая
– Скажите, в мире нет волшебства? Сделайте так, чтобы оно появилось, и люди будут носить вас на руках.
Г. Гаррисон. Стальная Крыса на манеже
– Волнуешься? – Петр Зиновьевич на миг оторвался от регулировки подъемной машины и бросил внимательный взгляд на бывшего ученика.
– Конечно, – не стал скрывать Данила. Он вытащил из кармана плоскую фляжку и сделал глоток своего любимого «Камю».
– Смотри не переборщи, – недовольно буркнул Мастер, от которого не укрылось это движение. – Еще свалишься со сцены.
– С одного глотка ничего не будет, – успокоил Данила.
Его охватил легкий мандраж с момента пробуждения в день премьеры, и перед самым началом он решил позволить себе немного коньяка.
Данила немного отодвинул занавес. Зал был забит под завязку, хотя до начала оставалось еще двадцать минут.
– Полный зал, – сообщил он Наталке.
– А ты сомневался? – Она придирчиво осмотрела свой модерн-балет: ребята были одеты в блестящие черные костюмы и выглядели довольно стильно. Сам Данила, уже облаченный в черный замшевый костюм, одернул вниз длинный пиджак и поправил манжеты белой шелковой рубашки.
Сцена обязывает быть подтянутым и аккуратным, а шикарный костюм – безукоризненно держаться на сцене. Лишние детали здесь неприемлемы, они отвлекают зрителя и не дают ему сосредоточиться на трюках, которые показывает фокусник. То же и с реквизитом. Он должен выглядеть строго и дорого, но не раздражать зрителя обилием ненужных деталей.
Ребята начали разминку, а Ирочка, заметившая волнение иллюзиониста, решила его поддержать:
– Вы самый лучший фокусник на свете, все у вас получится.
Он с благодарностью посмотрел на нее, а Ира, подмигнув и сжав его руку, побежала разминаться. Данила уже давно заметил, что пятнадцатилетняя ассистентка неровно к нему дышит.
– Я пройдусь, – сказал Данила, и Мастер обеспокоенно оглянулся.
– Тебя не должны видеть до начала.
– Я на черный выход, – пояснил Данила.
Он обошел костюмершу, развешивающую сценические костюмы, которые предстояло менять ребятам по ходу выступления, и вышел в пустынный коридор. Мимо пролетела вездесущая Наталка. Последние сорок минут она носилась по театру от светооператоров к звукорежиссеру, проверяя каждую мелочь. То ласково улыбаясь, то грозно хмурясь, она давала последние наставления, но потом, решив не ограничиваться этим, продублировала все действия подробным списком и раздала каждому по бумажке.
– Ты куда? – Она на миг притормозила.
– Сейчас вернусь.
Он вышел на улицу и столкнулся с невысоким мальчишкой.
– Добрый день, – смущенно сказал пацан, и Данила узнал давешнего беспризорника. Сейчас на нем был видавший виды свитер грубой вязки и поношенные джинсы. Видимо, это был самый лучший наряд, который нашелся у него в гардеробе.
– Привет, Витя, ты чего здесь стоишь?
– Меня не пускают. – Пацан шмыгнул носом.
– А билет где?
Мальчишка отвел взгляд. То ли потерял, то ли продал, а потом решил все-таки прийти…
– Пошли. – Данила засунул так и не прикуренную сигарету обратно в пачку и открыл двери.
– Он со мной, – сказал он начавшему было подниматься вахтеру, и тот с недовольным видом плюхнулся обратно на затертый стул. Краем глаза Данила заметил, как пацан показал дядьке язык.
– А вы здесь работаете? – спросил мальчишка, с интересом оглядываясь по сторонам.
Данила завел его на балкон, где сидели родители ребят из балета Наталки. Поздоровавшись, он обратился к Витьку:
– Будешь отсюда смотреть.
Витька смог только восторженно кивнуть, расширившимися глазами поедая своего покровителя.
* * *
– Третий звонок! – предупредила Наталка и выстроила ребят в шеренгу возле пока еще закрытого занавеса. По громкоговорителю попросили отключить телефоны, а также не пользоваться камерами и фотоаппаратами.