Это была операция, точнейшим образом просчитанная блестящим умом. От начальной посылки — факт появления в башне — до завоевания полного и нерушимого доверия. Именно оно, и ничто другое, было целью третьего этапа. У Сашки не было шансов, никаких. А до завершающего, четвертого, дело не дошло только благодаря Маше.
Еще с жуткого дня турнира в прошлом году Сашка начал подозревать, что именно собиралась сообщить ему Лилия, когда в квартиру к нему вломилась Маша с вылеченным ею цветком иссопа. Действительно, почва подготовлена и тщательно удобрена, чего тянуть? Лилия, как пить дать, давно была готова к заключающему аккорду, своему главному признанию, что неминуемо поставило бы Сашку перед выбором — она или его друзья. И вот этот день настал. Всё складывалось удачно, разговор сам подошел к нужному моменту, и даже предваряющее признанию смущение было разыграно великолепно, но тут случилось неожиданное.
Вряд ли Маша стала бы так яростно отстаивать свою точку зрения, не воспользуйся Андрей в позапрошлом году Железной книгой, чтобы показать ей «ближайшее будущее». Сашка был убежден, что Лилия ей нравилась. И даже его драка с Игорем, после которой у Маши появились первые подозрения, не изменила ее отношения. Маша честно призналась, что до момента, пока не совпали кубики той картинки, которую она увидела с помощью Железной книги, свои подозрения она принимала за «показалось».
Она сделала только одну ошибку: ей следовало всё рассказать Сашке, а не действовать за его спиной. И тогда сейчас он не мучился бы вопросом, какова была конечная цель Лилии, та самая цель, ради которой был послан сюда этот бездушный компьютер в девичьем обличии. Операция по ее уничтожению, задуманная и успешно проведенная Машей, не оставила возможности это узнать.
Но оставалась еще сама Маша, которая наверняка помнила слово в слово их диалог на лестничной площадке, после чего она запустила иссопом в Лилию. С новыми данными, полученными от Игоря, у нее могла родиться какая-нибудь идея.
Сашка решил поговорить с ней об этом при встрече или даже напроситься к ней в гости, но сначала ему надо было прийти в себя. Ему и так казалось, что он заболел и никогда уже полностью не выздоровеет.
Оттого он с радостью ухватился за спасательный круг в виде курсов оказания первой помощи и на следующий день ровно в девять утра сидел в ярко освещенной комнате со множеством стульев по стенам, посередине которой стоял большой стол, где лежал разобранный на части несколько странный на вид манекен.
— Лучше знать, как оказывать первую помощь, ни разу не испытав в этом потребность, чем хотя бы раз изведать в ней нужду, не имея понятия, что и как делать! — громогласно заявил их инструктор, шустрый молодой человек примерно Сашкиного роста, с быстрыми глазами и стриженой под ноль головой.
Этим вступлением после знакомства он открыл курсы. «В точку!» — подумал Сашка, вспомнив свою беспомощность при виде лежавшего без сознания Андрея.
— Первая помощь относится к вещам, которые надо знать, но лучше никогда не сталкиваться с необходимостью их применения, — продолжал вещать Антон Маркович или просто Антон, как он попросил себя называть.
Работал он на «скорой помощи», опыт имел колоссальный и потому являлся законченным циником.
— В чрезвычайной ситуации человек действует, пользуясь вбитыми в него навыками, — рубил он фразы, обращаясь к собравшимся в комнате двум десяткам человек, преимущественно лет на пять старше Сашки. — Или создает панику, если требуемых навыков не имеет. Но и обладая таковыми, вы должны знать, что уверенный вид — залог успеха. От ваших трясущихся рук пациент сам запаникует, даже если не успел еще сообразить, что с ним произошло. Я уже молчу о каплях холодного пота с вашего лба, что непременно окажутся в его ране. Вам могут простить мерзейший характер, но никогда не простят неуверенность и некомпетентность, поэтому я здесь. Вопросы!
Все оживились. Коренастый румяный парень, что сидел в углу, поднял руку.
— Слушаю, — сказал Антон, поворачиваясь к нему.
Тот смущенно пробасил:
— Как насчет соблюдения закона? Слышал, что могут засудить, если не так оказать помощь.
Антон улыбнулся и оживленно заходил по комнате.
— Хороший вопрос, мы вернемся к нему позже. Однако, чтобы дать какой-то ориентир, я задам встречный вопрос. Представьте: перед вами упал человек. Дыхания нет, сердцебиение не прослушивается, пульс не прощупывается. Ваши действия, чтобы закон однозначно оказался на вашей стороне?
— Думаю, для начала спрошу согласия на оказание помощи, — неуверенно ответил крепыш.
Инструктора ответ развеселил.
— Чего его спрашивать, он уже мертв! Еще раз: дыхания нет, сердцебиение не прослушивается, пульс не прощупывается. Вы с кем общаться собрались?
В комнате раздались смешки. Бледная девушка с мальчишеской стрижкой, что сидела справа от Сашки, потянула его за рукав.
— Какой грубый! — прошептала она.
Сашка хотел возразить, что инструктор не грубый, а просто хорошо знает свое дело и потому очень уверен в себе, но передумал. Не все любят, когда у преподавателя острый язык. Хотя сам Сашка предпочитал именно таких, и великая язва Батон до сих пор оставался для него примером, как можно быстро и весело изучать сложные вещи.
Пришедшая на смену Муха тоже с каждым месяцем оттачивала хватку. Недавно Сашка ляпнул что-то, не дав себе труда подумать, и она тут же выдала с коротким смешком: «Этой фразе жалко приписывать значение определения, давайте сразу выбьем ее на скрижалях». А в другой день, придя в ужас от Сашкиных решений на доске, воскликнула: «Петров, вы победили не задачу, вы победили здравый смысл!».
— Шутки в сторону, начинаем работать, — услышал Сашка. — Откройте розданные вам брошюры на седьмой странице и разбейтесь на пары.
Народ в комнате зашевелился. Сашка обежал всех глазами, прикидывая, кому бы составить компанию. Тут его опять дернули за рукав.
— Давай с тобой! — сказала ему соседка и улыбнулась. — Меня Светлана зовут.
Он улыбнулся в ответ:
— Давай! А меня Сашка.
Улыбка с губ девушки сразу пропала, со щек исчезли славные ямочки.
— Сашка? — кисло, врастяжку произнесла она. — Это что еще за простонародное сокращение? От Александра, что ли?
— Почему простонародное? — удивился он. — Мать Санькой называет, сам я обычно представляюсь Сашкой. Ну хочешь, зови Александром, — предложил он миролюбиво.
— Лучше уж тогда Алексом, — заключила она. Лицо ее снова разгладилось, в голосе появилось превосходство. — Тебе сколько лет?
Листая брошюру, Сашка соврал, не моргнув глазом:
— Девятнадцать.
— Учишься где-нибудь? — немедля последовал следующий вопрос.
По его тону было ясно, что девушка на этом не остановится. «Вот клещ! — поразился Сашка. — Что же такое сказать, чтобы дальше не спрашивала?»
