Не знаю почему, но я глотала книги одну за другой и за два месяца беременности прочла от корки до корки целых шесть. У меня произошел эмоциональный срыв, и мы с мужем считали, что во всем виноват гормональный сдвиг, на который удобно списывать абсолютно все. В голове бродили самые жуткие картины мира, в который предстояло вступить моему сыну. К тому времени мы уже знали, что родится мальчик, и, хотя Рэнди не скрывал восторга, я временами испытывала некоторое разочарование. Какая-то неясная тревога заставляла меня повернуться лицом к самому худшему в человечестве, чтобы заранее узнать обо всех кошмарах, которые могут подстерегать ребенка в этом диком мире, неусыпно следить за ним и оградить от всех бед и несчастий. Где-то в подсознании, на фоне монотонного, непрекращающегося жужжания, всплывали наполовину стертые образы членов семьи Рено. Их лица с портретов из газет преследовали меня во время ночных странствий по извилистым лабиринтам сновидений и, казалось, хотели что-то сообщить, но я затыкала уши и убегала прочь.
Взглянув на обложку, Рэнди пожал плечами и привел такой же довод, как и в тот раз, когда я впервые обнаружила эти книги:
— Я тоже прошел через увлечение этой ерундой.
— Я понимаю, почему они так затягивают, — сказала я непринужденно. — Похоже на высококалорийную и вредную, но очень вкусную пищу. Листаешь себе страницу за страницей. Раньше я о них и не слышала.
— Осторожно, такая пища портит зубы, — заметил Рэнди, поворачиваясь спиной. — Тебе следует сделать перерыв и для разнообразия почитать любовные романы.
— Хочешь, чтобы я стала сексуально озабоченной и начала к тебе приставать?
— Я не хочу, чтобы тебя по ночам мучили кошмары, — хмыкнул в ответ муж. — Когда ты наконец засыпаешь, то спишь очень беспокойно. Прошлой ночью я подскочил в половине пятого из-за твоих криков. Я тебя разбудил, но могу поклясться, ты ничего не помнишь. Ведь так оно и есть?
По телу пробежала холодная дрожь. Мысль о том, что я просыпалась, но ничего не помню, вызывала испуг и раздражение. Возможно, Рэнди все придумал, но зачем ему это понадобилось? Хотел лишний раз намекнуть на вредную привычку читать по ночам? Может быть, и так, но под ложечкой снова противно засосало, и я подумала, что, наверное, муж говорит правду и я действительно просыпалась и разговаривала с ним, а теперь ничего не могу вспомнить. Такие провалы памяти вызывали тошнотворное чувство страха — обычно это происходит с людьми, напивающимися в стельку или находящимися под действием наркоза.
Бросив взгляд на загнутый уголок страницы, я решительно закрыла книгу и положила ее на столик возле кровати.
Рэнди пожелал мне спокойной ночи и небрежно чмокнул в щеку. Я лежала в темноте, слушая удары собственного сердца, и представляла Теда Банди, сидящего рядом с юной мисс Рул и разговаривающего с ней по телефону через стеклянную перегородку. Хотел ли Банди ее убить? Думал ли, что его тайные страсти обеспечат этой женщине успешную карьеру? Я размышляла о том, как эти психопаты охотятся на людей, калеча и уничтожая всех, кто попадается на их пути, даже тех, кого их животные потребности не задели напрямую. Последняя из прочитанных книг из запасов Рэнди называлась «Мститель по прозвищу Черный Георгин». Ее написал человек, который считал своего отца серийным убийцей. Подумать только, собственный отец — серийный убийца! Я лежала в постели, дрожа от страха, и в миллионный раз задавала себе одни и те же вопросы: «Как им удается сохранить тайну? Как они могут притворяться обычными людьми и ухитряются обманывать даже ближайших родственников, которые до последнего момента ни о чем не подозревают?»
Глава 11
1
Томас Бисли, заместитель директора школы, где учится Хейден, позвонил мне домой. Он разговаривал официальным менторским тоном, хотя при наших личных встречах казался человеком мягким и слабохарактерным. Хорошо, что он работает в младших классах, потому что с подростками таким людям просто не справиться.
Однако звонок из школы в разгар занятий всегда является дурным знаком.
— Миз[8]Рен, — начал Бисли, — Хейден сегодня подрался с одноклассниками. Если можете, зайдите, пожалуйста, в школу. Нам нужно поговорить.
— За все время учебы в вашей школе Хейден ни разу не ввязывался в драки, — резко ответила я, чувствуя, как внутри закипает злость. Я говорила чистую правду, и уж кто-кто, а Бисли это прекрасно знает. У Хейдена никогда не возникали проблемы с дисциплиной, и я не могла представить, чтобы сын ни с того ни с сего набросился с кулаками на другого ребенка, если только его не довели до крайности, не загнали в угол… — Наверняка его спровоцировали.
— Я готов обсудить все подробности лично с вами. Хейден сейчас здесь, в кабинете, и вы сможете выслушать его мнение по этому поводу. Когда вас ждать?
Я наскоро подкрасила лицо, только для того, чтобы темные круги под глазами не бросались в глаза, пригладила волосы и отправилась в школьный городок, где находится Центр начального образования города Кэри. Эта частная школа в десяти минутах езды от нашего дома не относится к самым дорогим в округе, но считается ступенью выше по сравнению с муниципальной, которая в результате непонятного пересмотра границ избирательных округов находится дальше, и Хейдену пришлось бы каждое утро тратить двадцать минут, чтобы добраться туда на автобусе. Территория частной школы, где учится сын, оборудована гораздо лучше, чем в школах, которые финансируются из муниципального фонда, что служит основанием для более высокой платы за обучение. Светло-коричневые здания с фасадами, отделанными штукатуркой с каменной крошкой, сгруппировались вокруг центрального административного корпуса. Учебные классы располагались по левую и правую стороны, а спортивный зал с современным оборудованием и здание концертного зала находились сзади. Стоявший у входа охранник спросил мое имя, и я терпеливо объяснила, что у меня назначена встреча с заместителем директора, но все равно пришлось подождать, пока он сообщит о моем прибытии в административный корпус. Я поняла, что с помощью этого маленького спектакля мне хотят показать, что пока ребенок находится на территории школы, ему ничего не угрожает. К несчастью, я пребывала не в том настроении и не оценила старания охранника должным образом.
Через стеклянные перегородки я увидела внутри здания секретаршу, нескольких учителей, слоняющихся возле кабинета, и какого-то ребенка, который с отсутствующим видом сидел в приемной, беспокойно болтая ногами. Я вошла и назвала секретарше свое имя. Подняв голову, она задержала на мне взгляд чуть дольше, чем предписывают приличия. Впрочем, за последние недели я успела привыкнуть к таким взглядам, так как сталкивалась с ними всякий раз, когда выходила из дома. Казалось, женщина сейчас спросит: «Это не вас я недавно видела по телевизору? Ах да, ну конечно…» Вместо этого она кивнула:
