– Понимаю, – сказала Карен. – Но как насчет твоего настоящего имени – Джеррард. Я хочу сказать, не слишком ли это шикарное имя для сына простого капрала?
– А. – Паркер-Браун теперь безмятежно улыбался. – Кажется, моя мама смотрела кино незадолго до моего рождения, в котором показывали Джеррард-стрит в Вест-Энде. Мама всегда страдала приступами мании величия, и ей так понравилось, как шикарно звучит имя Джеррард, что решила так и назвать своего сына. И вот поэтому у меня две буквы «р» в середине вместо обычной одной. На самом деле она, к сожалению, слишком поздно узнала, что эта улица полна китайских ресторанчиков и публичных домов и в ней нет ничего шикарного.
Карен засмеялась и помотала головой.
– Ну а чего же ты ждала, а?
– Ну, ты хотя бы ходил в частную школу?
– Никакой частной школы. Государственная начальная, а затем средняя школа. Возможно, в этой системе образования и были свои недостатки, но она действительно давала шанс таким парням, как я. Я всегда хотел пойти в армию и особенно стать стрелком, как мой отец, а мама, несмотря на то что потеряла своего мужа в сражении, всегда только поддерживала меня. Она всегда говорила, что знает: мой отец хотел бы именно этого. Он был преданным своей службе солдатом, несмотря на его звание, понимаешь? Она была более чем счастлива, что я выбрал военную карьеру. Думаю, она не могла предположить, что я стану офицером, но – как ты верно заметила – дала мне подходящее имя. В любом случае школа предоставила мне такую возможность. Я сдал нужные экзамены и – да, я поступил в Сэндхерст. Это единственное, в чем твои предположения оправдались.
– И теперь ты полковник. В сорок лет? Это довольно молодой возраст для полковника, не так ли?
– Да, молодой. Из подполковников меня произвели только месяц назад. Тем не менее. Жизнь полна маленьких чудес, не так ли?
– Твоя мама, должно быть, очень тобой гордится?
– Да, думаю, гордится. Хотя все было не так уж гладко. По крайней мере в личной жизни.
– А.
– Да. Так оно и есть. Мы с женой недавно разошлись. Она предпочла мне оболтуса с именем, парня из высшего общества, что после всего для меня не было таким уж сюрпризом. Я совершил ошибку, женившись на представительнице военной аристократии или того, что слывет таковой, и я вряд ли когда-либо был тем, кем моя жена хотела меня видеть. Я думал, что влюблен по уши, но сейчас мне порой кажется, что я был влюблен в семью ее родственников.
Она была удивлена его честностью. Его прямотой. Он действительно оказался человеком, полным сюрпризов.
– У тебя есть дети?
Он кивнул:
– Мальчик и девочка. Возраст – двенадцать и тринадцать. Они сейчас оба в школе-интернате. Разумеется, жена и ее семья не рассматривали никакой другой возможности, кроме школы-интерната. И я теперь вижу их нее реже и реже. Думаю, что бы там люди ни говорили, гак почти всегда происходит с отцами, чьи бывшие берут опеку над детьми.
– Может быть, – сказала Карен уклончиво. – Я не знаю.
– Нет детей?
– Нет, – быстро ответила Карен.
Ей нравилось узнавать о жизни других людей, но о своей она рассказывала без радости. Что и говорить, теперь она уже была в таком возрасте, когда приходилось признать: возможно, она уже никогда не станет матерью. И хотя она никогда не чувствовала в себе особой тяги к материнству, обсуждать этот вопрос с кем бы то ни было ей не хотелось.
– А мужья? Бывший или настоящий?
Карен внимательно посмотрела на него, прищурившись. Она об этом даже не подумала, но, разумеется, Паркер-Браун и понятия не имел, замужем она или нет, потому что, как обычно, она мало рассказывала о себе. Но все же он пригласил ее на свидание. Он сказал: просто как друга. Она не была уверена. Всегда ли он был так внимателен к своим друзьям и проявлял столько интереса к ним? Или у него есть какие-то скрытые мотивы?
– Нет.
Она снова не стала распространяться. В последнее время все сильнее и сильнее, если она встречала мужчину, который интересовал ее, она не хотела быть такой чертовски подозрительной. С одной стороны, подозрительность была издержками профессии, с другой – она упорно воздерживалась от разговоров о себе, которых можно было избежать. Но пока она раздумывала, как бы сменить тему, он опять заговорил:
– Я удивлен. Я подумал, что ты пользуешься огромным успехом.
Карен засмеялась. Ловкий наглец, подумала она. Вслух же сказала:
– Даже если это и так, пользоваться успехом и быть замужем – две абсолютно разные вещи.
Тогда он засмеялся вместе с ней. Она действительно чувствовала себя очень легко в его компании. И остаток вечера прошел так же приятно. Они продолжали вести легкий, непринужденный разговор, и она узнала, что у них действительно есть общая страсть – к антиквариату.
– На самом деле большинство моих вещей можно считать просто грудой утиля, я полагаю, – призналась Карен.
– Утиля высшего класса, – сказал Паркер-Браун. – Любой человек с приличным банковским счетом может потратить целое состояние на Бонд-стрит. Но найти уникальный кусок – на это нужен талант.
– Хм, – призадумалась Карен. – В моем случае нет никакого выбора. Я, конечно же, не могу позволить себе Бонд-стрит на свою зарплату.
– Я тоже, – сказал Паркер-Браун, – несмотря на приличные средства, моя дорогая бывшая делает все, чтобы выжать максимум из моих ежемесячных доходов.
Она посочувствовала ему. Разговор перешел на тему летних отпусков, затем плавно к любимым ресторанам и вновь вернулся к ярмаркам антиквариата и к ценным находкам на распродаже.
Карен, всегда чувствовавшая себя неловко в ситуациях, которые могут положить начало каким-то новым отношениям, была в равной степени удивлена и тем, как приятно она проводит время, и тем, с какой теплотой начинает относиться к Джерри Паркеру-Брауну.
На самом деле это мог бы быть идеальный вечер, если бы он не был слегка омрачен тенью дела Алана Коннелли. Все время мысль о нем была где-то в ее голове, и она боролась с соблазном поднять эту тему. Ей очень хотелось знать, что на самом деле думает Паркер-Браун и привели ли его поиски к каким-нибудь результатам. На самом деле Карен втайне думала, что, может быть, одной из причин сегодняшнего свидания все-таки было намерение поговорить с ней об этом деле.
Но Паркер-Браун даже не упомянул о нем. И было уже почти время уходить, когда Карен все-таки решилась. Причем она понимала, что это звучит немножко неуклюже на фоне непринужденной вечерней болтовни.
– Интересно, есть ли какой-нибудь прогресс в деле Алана Коннелли, Джерри? – сказала она совершенно невпопад, так и не найдя повода гладко ввести эту тему в разговор.
Паркер-Браун сделал большой глоток своего напитка и вытянул длинные ноги.
– Не думаю, – сказал он. – Ты уверена, что хочешь поговорить об этом именно сегодня вечером?
