– «Mother Of All Bombs».[25]
– Это че, прикол такой? Че за «Мама»?
– Это далеко не прикол, Паша.
Андрей посмотрел на своих «аксакалов», которые сгрудились вокруг него:
– Гром тоже не знал, для чего эти «маяки» наведения. – Он потер нос. – Янки решили применить, а скорее, опробовать на Тора-Боре свое секретное детище. Это бомба. GBU-43/B (MOAB).
– А при чем здесь «Мама»?
– Просто использовали аббревиатуру. В изначальном варианте – это «Massive Ordnance Air Blast».
– «Массивный артиллерийский взрыв», – перевел Стар. – И что?
– А то, мужики, что это самая большая и самая мощная из всех существующих неядерная бомба. Вакуумная... Ее вес больше 7 тонн, при взрыве тротиловый эквивалент составляет одиннадцать с половиной тонн! Зона полного поражения с радиусом до 300 метров...
– Т-твою ма-ать! – только и приговорил Оса.
– ...Мощность взрыва сопоставима с малым тактическим ядерным фугасом. Сбрасывается «Мама» на парашюте. Когда ее система лазерного наведения находит «маяк», парашют отстреливается, и МОАВ летит к цели.
– Спасибо Степан Иванычу, что нам так весело, – прокомментировал Стар.
– ...После этого крепость в течение четырех часов будут «окучивать» «В-2» бомбами поменьше. В 15.00 ожидается десант на «вертушках», который мы должны встретить... К этому времени должны подтянуться от Джелалабада и войска Северного Альянса. Вот это и есть наше задание, пацаны.
Стар закурил сигарету:
– Дела... Когда ты, говоришь, эту «Маму», бля, бросать будут?
– В 6.00.
– Весело. – Он бросил на пол пещеры окурок и прошелся несколько шагов: – Ну, че. Приказ есть приказ. А пока отдохнем. Времени достаточно! А то иди знай, когда еще придется. Я так понимаю, что тебе захочется с америкосами в саму крепость полезть? – Вопрос был к Андрею. – Или я ошибаюсь?
– А ты не полез бы?
– Конечно, полез! Сделать все дело, провести разведку и что?.. Отдать все Дяде Васе? Жаба же задавит! Да и посмотреть на нее хочется. Чтоб поближе.
– Вот и мне хочется.
Андрей встал и решительно направился к топчанам, проговорив на ходу вполголоса:
– Ты, Паша, сейчас взводный, вот и рули. А я – твой «куратор» и вообще старший штабной офицер. – Он широко улыбнулся. – Поэтому имею право лечь поспать. До 5.00! Якши, бача?[26]
– Старшие штабные офицеры не лазают на брюхе по «зеленке» двое суток!
– Это смотря какие.
– Ложись, Аника-воин! Я тебя разбужу!
– В 5.00!
– Добро! В пять так в пять...
...12 декабря...
Свежий, морозный воздух был настолько чист, что опьянял.
Андрей стоял у входа в пещеру уже почти час и никак не мог надышаться этим воздухом, в котором, казалось, здоровье летало просто килограммами! Он дышал полной грудью, глубоко и спокойно.
Снег, как и обещали синоптики, прекратился, облака ушли куда-то дальше, на юг, открывая небо. Здесь, на высоте четырех тысяч метров, и звезды и луна казались такими большими и близкими, что... Хоть возьми, в самом деле, протяни руку, да и дотронься!.. Красота была такая неимоверная, что на нее хотелось смотреть всю жизнь.
Но...
То ли это только так казалось Андрею, то ли это было на самом деле... Природа замерла. В ожидании чего-то... Даже ветер, который был здесь обычным, нормальным явлением, исчез куда-то, затих, затаился среди камней. Тишина просто «звенела».
Андрей слушал эту тревожную тишину, а в его голове, словно заезженная пластинка, звучала песня:
...Сыграйте, мне нежные скрипки.
Светает. Написан постскриптум,
И залит обрез сургучом.
Пора! Грянет выстрел, и, вскрикнув,
Я в снег упаду на плечо...
Снова с неба падают звезды,
Cнова, загадать не успею!
Жить не вроде бы и не поздно,
Только просто так не сумею!..
«Что-то будет сегодня, капитан! Что-то будет...»
...У-у-у-у!
Где-то очень далеко или высоко в небе появился монотонный назойливый звук.
Кондор посмотрел на часы – 5.56.
«...Пора!» – подумал он и проговорил:
– Оса! Связь с Буревестником!
Сергей поколдовал несколько секунд над рацией:
– Готово!
– Пилигрим Буревестнику! – проговорил Андрей в микрофон.
– Слышу тебя, Пилигрим! Мы на подлете! Расчетное время – три минуты!
– Включаю «маяки».
– Принято!
– Конец связи!
Андрей достал из кармана «разгрузки» небольшой пульт, размером с сигаретную пачку, и нажал небольшую кнопочку.
«Все! Ну, что... Посмотрим, что это за „Мама“ такая...»
Прошло еще несколько минут, три или четыре, когда до его слуха донесся нарастающий свист. С темного ночного неба на землю падало что-то очень большое и тяжелое...
...Сначала Андрей увидел только сполох взрыва.
Зарево было на полнеба... Большое красное зарево, от которого горы стали видны как днем.
А потом...
Андрею показалось, что ему пропихнули не просто в уши, а куда-то намного глубже, в самый мозг, толстый и невероятно твердый ватный тампон. Да и не тампон это был, а огромный, жесткий моток ваты.
И тут же тугой, упругий невидимый кулак саданул его в грудь, лицо, живот... Одним мощным ударом вбивая капитана в пещеру.
Он понял, что пролетел спиной вперед три метра только тогда, когда «влип», «впечатался» в каменную стену тамбура.
Во рту стало как-то очень уж противно от чего-то солоновато-сладкого с противным металлическим привкусом.
Голова гудела, как, наверное, гудел бы Царь-колокол во время набата, а в глазах плыли разноцветные круги.
«...Во, бля! – Мысли стали какими-то ленивыми черепахами. – Чуть в виде фрески на стене не остался! Здорово приложило! И это в пяти километрах. А что ж тогда там творится! Вот это „Мама“, бля! Серьезная сучка!..»
Он видел, что вокруг суетились его разведчики, но движения их были словно в замедленной съемке – их движения «замерзали» в воздухе на доли секунд и... Смотреть на это было интересно! И даже... смешно!
Так смешно, что Андрей не удержался:
– Х-х-а-а, х-х-а-а, х-х-а-а, х-х-а-а! – И свой собственный смех тоже был какой-то странный. Его тоже, как и всю окружающую «картинку», «запустили» с замедленной скоростью. – Х-х-а-а, х-х-а-а, х-х-а-а!!!
