картину в красивой деревянной раме. Иоганн хотел продать свою находку, но потом передумал и оставил ее себе. После того, как «Алоир» занял место в его каморке, дела прадеда пошли в гору. Он ушел от мясника и поступил в ученики к оценщику антиквариата. Спустя два года получил право работать самостоятельно, а еще через пять лет открыл собственный магазин. «Алоир» прадед всегда держал при себе. Картина долгое время висела в его спальне, потом в рабочем кабинете, затем в гостиной его особняка. Мой предок говорил, что рядом с ней ему хорошо думается. В голове сами собой появляются отличные идеи, будто кто-то нашептывает их ему на ухо.
– Видимо, менталистика – ваш семейный дар, – понятливо кивнул Эфлер. – У господина Реттер он явно был невелик, но его оказалось достаточно, чтобы вступить в контакт с заключенным в полотне духом. Скорее всего, ваш прадед не понимал, что конкретно с ним происходит. Но ему хватило ума следовать указаниям, которые давала Леонора, и это делает ему честь.
Я криво улыбнулась.
Общаться с Иоганном было непросто. Его способности действительно были очень малы, и он действительно не понимал, почему рядом с моим пейзажем ему в голову приходят интересные мысли.
Между тем, для меня самой встреча с Реттером стала большой удачей.
Когда страж переместил «Алоир» в новый мир, оказалось, что я могу видеть и слышать все, что происходит вокруг. Правда, не так, как раньше. Я словно стояла у окна и наблюдала сквозь тусклые немытые стекла за протекавшей мимо жизнью. У меня была крепкая надежда, что однажды я вновь обрету тело и выйду за пределы своей плоской темницы, поэтому я терпеливо ждала, когда найдется человек, который поймет, что «Алоир» – картина с секретом, и поможет мне из нее выбраться.
Но подходящий человек находиться не спешил. Сначала я наблюдала перед собой высокую траву и заросли каких-то кустов. Потом детей – двоих чумазых вихрастых мальчишек, которые случайно наткнулись на картину во время прогулки.
Мальчики долго рассматривали изображенные на ней дома, а потом решили кому-нибудь продать, чтобы на вырученные деньги купить себе сладостей. При этом не придумали ничего лучше, как выйти на улицу и просто предложить пейзаж случайным прохожим. Полотно никто у них, конечно, не купил, поэтому дети его просто выбросили – оставили в подворотне рядом с разбитыми бутылками, поломанными деревянными ящиками и прочим мусором.
Сколько времени я провела в том скучном унылом месте навсегда останется загадкой. Потому что времени для меня больше не существовало. Смена дня и ночи проходила незаметно, часы и минуты слились в единое целое и казались абсолютно одинаковыми. Что интересно, это не вызывало у меня неудобств. Без тела с его суетливым мозгом и нежной нервной системой, я чувствовала себя вполне комфортно и, наверное, могла бы провести в картине целую вечность.
И вдруг меня нашел Иоганн. Высокий смешливый парень с тонкими пальцами и умным пронзительным взглядом. Когда он взял «Алоир» в руки, на меня дохнуло слабым потоком волшебства. Очевидно, проходя мимо подворотни, он сумел уловить колдовской флер полотна, а потому свернул с дороги, не осознавая, для чего вообще это делает.
На тот момент я всерьез сомневалась, что в этом мире есть магически одаренные люди, поэтому встреча хоть и со слабым, но вполне себе настоящим волшебником, была очень кстати. Я сразу поняла, что новое тело этот человек мне достать не поможет, однако решила, что буду держаться рядом с ним. Право, когда еще мне встретился бы другой чародей? Да и встретился бы вообще?
Чтобы наладить с Реттером некое подобие контакта и «уговорить» его оставить картину у себя, пришлось хорошо постараться. Однако потом наше «общение» пошло как по маслу. Иоганн подходил к полотну, «слушал» мои советы, добавлял к ним собственные идеи и стремительно богател. Я надеялась, что увеличение благосостояния привлечет в дом Реттера других колдунов, но надежды оказались напрасными. В своем особняке Иоганн долгое время был единственным магом-менталистом. До тех пор, пока у него не родился ребенок.
– В нашей семье существовала легенда, что люди, изображенные на «Алоире», могут двигаться, – говорил между тем Кристофер. – Якобы в полночь при свете полной луны их фигурки оживают и прогуливаются по нарисованной мостовой. Кристина говорила, что эту байку сочинил мой дед – сын Иоганна Реттера. Его магические способности были гораздо больше, чем у отца, поэтому, проходя мимо «Алоира» он слышал, как кто-то зовет его по имени. В отличие от родителя, он понимал, что шепот Леоноры не является его мыслями, и это жутко его пугало. Дед верил, что в картине живет привидение, и потому очень ее боялся. Леонора пыталась с ним подружиться, но из этого ничего не вышло. Если я правильно понимаю, однажды она заставила шевелиться фигурку девушки, написанную на переднем плане полотна. Когда мой дед это увидел, с ним случилась истерика. С тех пор к картине он больше не подходил, а после смерти отца и вовсе хотел разрубить ее на куски. От этого поступка его удержало лишь то, что она считалось семейной реликвией. Прадед верил, что это полотно приносит Реттерам удачу, а его сын, ставший с возрастом суеверным, решил не рисковать нажитыми капиталами и просто переселил пейзаж на чердак.
– И долго он там провисел?
– Лет тридцать, не меньше. После смерти деда «Алоир» нашел мой отец. Полотно ему понравилось, поэтому он велел повесить его в гостиной. Рассказы почившего папеньки мой родитель считал старческим бредом.
– Ваш отец тоже был магом?
– Наверное, да. Я этого не знаю, а Леоноре пообщаться с ним не удалось. Он редко появлялся в семейном особняке.
– Почему?
– Потому что этот дом находится в пригороде, а папа предпочитал жить в городском центре. У него там имелись роскошные апартаменты. К слову сказать, мы с сестрой в семейном гнезде тоже бываем нечасто.
– Однако было время, когда вы пребывали там достаточно долго. Я прав?
На губах брата появилась и пропала кривая ухмылка.
– Правы. Несколько лет наша семья жила в этом доме постоянно. Мы поселились в нем, когда мне было тринадцать лет, а сестре – десять.
– Вижу, вы оказались первым и единственным Реттором, с которым Леонора смогла общаться полноценно.
– Долгое время она была моим единственным другом, – голос Криса стал очень серьезным. – Я познакомился с ней через несколько дней после приезда в особняк. Увидел в гостиной картину с красивым городом, долго ее рассматривал и вдруг услышал тихий голос. Он звучал прямо у меня в голове.
– Вы испугались?
– Наоборот, мне стало интересно. Голос был приятным и не вызвал у меня ни малейшего беспокойства. Я слышал семейную легенду о призраке в картине, но всегда считал его добрым.
