раза в день. От хорошей жизни такое не случается. Почти у всех пустые глаза, потухшие. Тех, у кого был звериный блеск я сразу забраковал. Такие мне не нужны. А вот этих, возможно, удастся пробудить. Не в смысле дара, а в смысле отношения к жизни. Правда, я пока не знаю как. Надеюсь, опционы знают. Это такой "сержант" среди легионеров. Назначается вне сословий, отсюда и название (exp.: optio - свободный выбор). Обычно, самый опытный из рядовых идёт на повышение. Именно они учат новобранцев дисциплине и прочим воинским премудростям. Только на их опыт и уповаю.
- А вы что думаете, верующие в Мессию? - спросил я парочку, сидящую рядом и прислушивающуюся к разговору.
Они переглянулись. Видно, что-то уже успели обсудить.
- Мы удивились, как ты безошибочно определял наших братьев. Тебе знакомы наши условные знаки?
- Скрещенные пальцы? Не сразу заметил. Только к концу отбора, - признался я, а Фауст, как я понял, намотал сведения на ус. Неужели сам не увидел? Не верится.
- А другие? - Агриппа покосился на легионера.
- Не приметил. Да и не причём они. Я не выискивал ваших. У меня свои критерии. Я искал людей, которые здесь оказались незаслуженно, по стечению обстоятельств. Те три сотни - все из таких. Я так думаю. Завтра ещё отбракую по другим критериям. Только вы не ответили. Какое ваше мнение?
Мужчины опять переглянулись.
- А, идите вы в... вашу геенну огненную! Не желаю из вас клещами тянуть каждую мелочь. Оставайтесь наедине со своими детскими секретиками, - я отвернулся от мессиан и приложился к тарелке перловки.
На следующее утро я не спешил к рабам. Позволил им понервничать. Я просил администрацию не сообщать им, для чего их отделили в сторону. Пусть теряются в догадках. С испуганными легче работать.
- Вчера, легионеры, пришедшие со мной, сказали мне, что служить Риму - это честь. А набирая в легион таких отбросов как вы, я позорю всю военную историю и предков... Так. Вот эти трое, вон тот и вон того - забирайте. Пусть медленно подыхают ковыряя камни.
Я указал на тех, в чьих аурах появились признаки насмешки. Морды у них грязные и небритые, по ним ничего не прочитать. Да и ауры, в общем-то, тоже сплошная грязь, но по ним хоть что-то видно.
- Стойте! Я хочу послужить Риму! Дайте мне шанс! - орали двое, перекрикивая друг друга, за что получили тяжёлые удары кнута от надсмотрщиков карьера. Всё-таки виден профессионализм в его применении. Часто пользуются, но, как вижу, только действительно по делу.
Остальные отбракованные шли смиренно, можно даже сказать, безразлично. Внешне. Но внутренне только один воспринял это с радостью, остальные были разочарованы. Видимо, думали, что будет шанс сбежать. Наивные.
- Вы же не как те идиоты, которые решили, что сбежать от меня будет проще, чем с каменоломен? Что мы вас вооружим, а вы сможете поднять мятеж? Ясно. Вон та компания, все назад, звенеть кандалами. И вот эти трое.
- Стойте! Я их не знаю! Это ошибка! Я не с ними, - опять почему-то кто-то решил, что я поддамся на уговоры. По мне так лучше половину лишних отбросить, чем одну гнилую тварь пропустить в легион.
Действуя таким образом, я отфильтровал по почти всем признакам, которые только пришли мне в голову. Осталось даже меньше сотни. Девяносто семь, если быть точными. Как ни странно, но только один пробуждённый вернулся в каменоломню, остальные все прошли второй фильтр.
Первый был, когда мы ходили вместе с Анной среди работающих мужчин. Слишком маньячно глядящие на неё остались и дальше махать киркой. Если они даже такие замученные и закованные в кандалы излучают похоть, то что будет, когда их раскуют? Такие мне тоже не нужны. А особенно те, кто так смотрели на меня, а не на Анну. Если бы они не были государственной собственностью...
- Оставшиеся пусть не думают, что уже не вернутся туда, - я махнул в сторону карьера. Отбор мы проводили на том месте, где стоял лагерь. Его уже свернули. - Когда мы придём на место сбора легиона Домициана, вы пройдёте ещё один отбор. Потом, по мере прохождения обучения, негодные тоже будут возвращаться назад. Так что буду ждать, что вы мне докажете, что я не прав, и все без исключения заслужите прощение и свободу, сражаясь за Сенат и народ Рима.
Толстый управляющий засиял от радости, скорее всего представив какую-то схему обогащения. Наверняка какой-нибудь мухлёж со списанием на смерть. Ходят слухи, что половина ланист в сговоре с такими вот управляющими государственным имуществом. Поставляют эти мздоимцы им будущих гладиаторов по дешёвке. А кто станет проверять, умер работник от непосильного труда или его продали за четверть реальной стоимости, и так заниженной?
Жаль его расстраивать, но я и сам понимаю, что такое фиктивное списание. Никто к нему не вернётся. Я просто прирежу провинившихся во славу богов. Как раз у меня появилась отличная идея, как открыть другой Дар. Эксперимент, конечно, а потому нужны подопытные.
Когда осталось меньше сотни, я спросил каждого, как они попали на каменоломни. И «потерял» ещё четверть: зачем-то соврали, хоть и были свидетелями того, что ответившие, что были осуждены за разбой на дорогах - остались.
И опять пробуждённые не отсеялись. Итого осталось только семьдесят пять человек. Ну, или почти человек. И в самом деле сплошные отбросы и преступники.
За ближайшие две недели я посетил ещё пять подобных мест. Не только каменоломни, но и несколько латифундий (exp.: прообраз фермерского хозяйства). Там условия жизни рабов ничуть не лучше, чем в шахтах. Те же кандалы, тот же труд на износ, просто чуть другой.
Сейчас латифундий становится всё меньше, но ещё осталось изрядное количество. Среди интеллектуалов распространено мнение, что они губят не только Италику, но и многие другие земли. Только вот альтернативы им римляне не видят. Точнее, не хотят видеть, ведь это будет выглядеть так, будто вынимают карту из нижнего ряда карточного домика. По сути вся Римская Империя - это одна большая латифундия.
Флавии владеют аж тремя на расстоянии до дневного перехода от Города. Правда, с них удалось найти меньше сотни новобранцев. Со всех трёх. Да то ни одного раба, а только колоны - что-то вроде крепостных крестьян, работающих бок о бок с рабами.
После увиденного мне впервые в этом мире захотелось напиться. Это же какой-то фильм ужасов! Разве можно так расчеловечивать себе подобных?
