оборонительная линия на реке Псёл.
С. М. Будённый, руководивший общим Юго-Западным направлением, за настойчивые просьбы об отводе войск был отстранён.
Вскоре в районе Кременчугского плацдарма через Днепр переправилась танковая группа Клейста и ускоренным маршем захватила Лохвицу. Приказ с разрешением на отступление командующему Юго-Западного фронта привёз на самолёте в осаждённый Киев заместитель начальника штаба И. Х. Баграмян. Но было уже поздно – кольцо окружения замкнулось. В окружении оказались основные силы фронта численностью до полумиллиона человек.
В своей книге воспоминаний «Так начиналась война» Иван Христофорович приводит следующие очень важные размышления, объясняющие причины столь странного на первый взгляд поведения Ставки Верховного главнокомандования.
«…Никак не возьму в толк, почему так упорствует Ставка, – проговорил Тупиков. – Хотя… – Он провел карандашом по карте. – Даже нам ведь трудно судить, что творится на том или ином участке. По карте выходит, что стоит там армия с корпусами, дивизиями, можно подумать – сколько сил! А на самом деле от некоторых дивизий почти ничего не осталось, по существу, только номера… Но мы все ещё считаем их дивизиями и ставим им соответствующие задачи. А перед начальником Генерального штаба лежит карта огромного – в две тысячи километров – фронта. Обозначены на ней не десятки, как у нас, а сотни дивизий. В Москве ещё труднее определить истинные силы на том или ином участке. А может быть, Москва всё знает, но какие-то очень важные причины побуждают её требовать от нашего фронта невозможного…»
Сам же Баграмян поясняет: «А причины эти были обусловлены общей военно-политической обстановкой, в которой оказалась наша страна. Она продолжала отражать натиск агрессора в одиночестве. К тому времени гитлеровцы блокировали Ленинград. Их войска приближались к Москве. А в распоряжении нашего высшего командования уже не оставалось сколь-нибудь крупных, готовых к боевым действиям оперативных резервов. Значительную часть войск мы должны были держать на Кавказе – слишком подозрительно вела себя Турция, – на Дальнем Востоке, где японские милитаристы ждали только сигнала, чтобы выступить. Упорная оборона Юго-Западного фронта на рубеже Днепра в этой обстановке несколько облегчала обстановку на остальных стратегических направлениях советско-германского фронта, особенно на московском, приковывая к себе огромные силы немецко-фашистских войск, в том числе и две немецкие танковые группы. Весьма важно было приковать их к Юго-Западному направлению по возможности на больший срок».
Были и политические причины для сохранения Киева. В августе в Советский Союз прилетал помощник президента Рузвельта Гопкинс, с целью выяснить, имеет ли смысл посылать ленд-лиз. На вопрос, где будет проходить линия фронта, Сталин ответил, что к концу 1941 года фронт пройдет западнее Ленинграда, Москвы и Киева.
После окружения войск Юго-Западного фронта генерал Кирпонос принял решение пробиваться на восток. Однако окружённая группировка вскоре была расчленена на шесть частей. Окружённые соединения сопротивлялись до последней возможности. О массовой сдаче в плен речи не было. Но от попыток силового прорыва пришлось перейти к тактике просачивания через фронт небольшими частями.
И. Х. Баграмян приводит рассказ полковника Захватаева о такой попытке прорыва. Прибыв в штаб 21-й армии, он лично передал приказ командования фронта генерал-лейтенанту В. И. Кузнецову. Переправившись через реку Удай, армия пробивалась на восток между Ромнами и Лохвицей. Кузнецов вместе со штабом армии следовал в конном строю.
«…Рано утром 18 сентября колонна управления армии во главе с генералами Кузнецовым, Горловым и дивизионным комиссаром Колониным под прикрытием стрелковых подразделений преодолела ожесточённое сопротивление мотопехоты одной из танковых дивизий Гудериана и, форсировав реку, устремилась на Озеряны. Днём в районе Белоцерковцев, у глубоких балок, враг снова преградил путь, поэтому пришлось организовать круговую оборону. С наступлением темноты командующий армией повел подразделения на прорыв. Осветительные ракеты превратили ночь в день. Враг открыл ураганный огонь из пулеметов, минометов и орудий, но и на этот раз удалось прорваться».
Захватаев в этом бою был сброшен с коня взрывом мины. Придя в сознание, он увидел, что лежит среди трупов людей и лошадей. «Слышно было, как по полю двигались немецкие солдаты. Изредка раздавались автоматные очереди и людские вскрики: фашисты добивали раненых. Захватаева приняли за мёртвого, и это спасло его. Когда гитлеровцы ушли, Захватаев, собрав остаток сил, заковылял на восток. Вскоре он встретил командира зенитного дивизиона старшего лейтенанта Чаева и одного красноармейца из эскадрона охраны штаба армии». После долгих мытарств они пробились к своим.
Генерал-лейтенант В. И. Кузнецов всё же сумел вывести часть своих войск из вражеского кольца. Ему помог 2-й кавалерийский корпус генерала П. А. Белова. Совместно кавалеристы и танкисты атаковали Ромны, где находился штаб Гудериана, и заставили его бежать вместе со штабом в Конотоп.
И. Х. Баграмян, продолжая рассказ о судьбе бойцов Юго-Западного фронта, писал: «…Трудные испытания пережили бойцы и командиры 37 армии, непосредственно оборонявшей Киев. Горько было оставлять город, за который, не щадя жизни, сражались больше двух месяцев.
Защитников Киева не в чем было упрекнуть. Они выполнили свой долг. Киев оставался непокоренным. Враг так и не смог взять его в открытом бою. Только в силу неблагоприятно сложившейся для войск Юго-Западного фронта обстановки по приказу Ставки наши воины покидали дорогой им город и твердо знали, что обязательно вернутся. Киев был и будет советским!»
Саперы 37-й армии и 4-й дивизии НКВД уничтожили мосты через Днепр.
К концу сентября, когда немцы уже считали 37-ю армию уничтоженной, отдельные группы пробились к своим через линию фронта или ушли в окрестные леса, составив впоследствии ядро партизанских отрядов.
Военный совет и штаб фронта начал путь на восток в ночь на 18 сентября. Преодолев реку Удай, штабная колонна направилась к населенному пункту Чернуха. Продвигались под бомбежками и артиллерийским обстрелом.
«…В одной из хат Кирпонос собрал руководящий состав, оказавшийся в Городище. Генерал Тупиков доложил обстановку. Враг обступает со всех сторон… После этой неутешительной информации воцарилось молчание. Его прервал генерал Кирпонос: „Ясно одно: нужно прорываться“».
Решено было создать три боевые группы: головную, которая должна была расчищать дорогу колонне штаба фронта, и две на флангах. Головной группой должен был командовать генерал М. И. Потапов. Баграмяну поручили взять под свою команду роту НКВД с задачей прикрывать всю нашу колонну от противника с тыла.
Но неожиданно отряду Баграмяна пришлось вступить в бой с прорвавшимся на фланг немецким отрядом мотоциклистов. «То, что недоделала пуля, довершают штык
