и отдачей письменных приказов. «Командиры, которым предстоит выполнение боевых задач, должны непременно хорошо знать местность и боевые порядки противника, с тем чтобы использовать слабые стороны в его дислокации и направлять туда главный удар».
При этом особенно отрицательно сказывается на ходе операции поспешность принятия военачальниками решений без детальной перепроверки полученных сведений и учета личных качеств тех, кто докладывает обстановку.
«Большое значение для одержания победы в любом масштабе имеют хорошо отработанные на местности (или в крайнем случае на ящике с песком) взаимодействия всех видов и родов войск как в оперативных объединениях, так и в тактических соединениях».
Подробно рассмотрев действия противника, командующий Жуков сделал следующий выводы: «Было установлено, что немецко-фашистские части строят оборону прежде всего вокруг населенных пунктов, превращая их в мощные опорные пункты. Система опорных пунктов располагалась в основном на переднем крае обороны. В то же время гитлеровцы недостаточно развивали оборону в глубине. Каждый опорный пункт имел обстрел во многих направлениях и был приспособлен к круговой обороне… Потеря одного такого опорного пункта восполнялась за счет привлечения огневых средств соседних с ним объектов и участков».
Отсюда следовало, считает Жуков, что, наступая на опорный пункт, необходимо прочно обеспечивать свои фланги «и надежно подавлять огневые средства смежных опорных пунктов противника. Иначе наступающие войска рисковали оказаться в огневом мешке».
Опыт августовских боев под Ельней был всесторонне изучен и передан командованию всех степеней.
В этих боях были приведены нововведения для системы нашей обороны. Вместо ячеечной расстановки пехотинцы перешли на траншейную.
Заместителем начальника Генерального штаба маршала Б. М. Шапошникова в ночь на 30 июля был назначен А. М. Василевский. В книге «Дело всей жизни» он писал: «Весь день я просидел, погрузившись в карты и бумаги. А глубокой ночью Борис Михайлович, вернувшись из Кремля, ознакомил меня с новым решением Ставки: я назначался начальником Оперативного управления и заместителем начальника Генштаба».
1 августа Василевский приступил к исполнению обязанностей. Ставка и Генштаб помещались тогда на Кировской улице, откуда можно было быстро перебраться во время бомбежки на станцию метро «Кировская», закрытую для пассажиров. От вагонной колеи её зал был отгорожен. Здесь же было помещения для И. В. Сталина, генштабистов и связистов.
«Как-то очередная воздушная тревога застала меня во время переговоров с Юго-Западным фронтом, – вспоминал Василевский, – как раз возле подземного телеграфа. Мне срочно потребовалось подняться наверх, чтобы захватить с собой некоторые документы. Возле лифта я встретил членов ГКО во главе с И. В. Сталиным. Поравнявшись со мной, Сталин, показывая на меня шедшему рядом с ним В. М. Молотову и улыбаясь, сказал: „А, вот он где, все неприятности – от него, – а затем, здороваясь со мной, спросил: – Где же вы изволили всё это время прятаться от нас? И куда вы идете, ведь объявлена воздушная тревога?“
Я ответил, что работаю по-прежнему в Генеральном штабе и иду захватить необходимые материалы, после чего возвращусь.
С начала августа, – продолжает Василевский, – я, сопровождая Б. М. Шапошникова, ежедневно, а иногда и по нескольку раз в сутки бывал у Верховного главнокомандующего».
Как правило, эти встречи происходили в Кремле, в кабинете И. В. Сталина. Верховное главнокомандование и Генеральный штаб полагали, что главные усилия противника будут направлены на захват Москвы. Поэтому Ставка продолжала уделять основное внимание Центральному направлению.
Так же первоначально предполагало и германское командование. Однако прямой удар на Москву оставлял не прикрытыми фланги группы армий «Центр». В Берлине было решено развернуть танковые группы на север и на юг, чтобы обезопасить фланги.
Руководство Юго-Западного фронта, так же как и Верховный главнокомандующий, было против отвода советских войск из-под Киева. 8 августа состоялся следующий телефонный разговор:
«У аппарата Сталин. До нас дошли сведения, что фронт решил с легким сердцем сдать Киев врагу, якобы ввиду недостатка частей, способных отстоять Киев. Верно ли это?
Кирпонос. Здравствуйте, товарищ Сталин! Вам доложили неверно. Мною и Военным советом фронта принимаются все меры к тому, чтобы Киев ни в коем случае не сдавать. Противник, перейдя в наступление силой до 3 пехотных дивизий на южном фасе УРа, при поддержке авиации прорвал УР и вклинился на глубину до 4 километров. За вчерашний день противник потерял до 4000 человек убитыми и ранеными. Наши потери за вчерашний день – до 1200 человек убитыми и ранеными… Для усиления частей УРа даны вчера и сегодня две авиадесантные бригады. Кроме того, даны сегодня 30 танков с задачей уничтожить прорвавшиеся в УР части противника и восстановить прежнее положение…
Сталин. Можете ли уверенно сказать, что вы приняли все меры для безусловного восстановления положения южной полосы УРа?
Кирпонос. Полагаю, что имеющиеся в моем распоряжении силы и средства должны обеспечить выполнение поставленной УРу задачи. Одновременно должен доложить вам, что у меня больше резервов на данном направлении уже нет.
Сталин. Возьмите часть с других направлений для усиления киевской обороны… Может быть, можно за счёт освободившихся частей усилить районы севернее Киева или западнее Киева…
Комитет обороны и Ставка очень просят вас принять все возможные и невозможные меры для защиты Киева.
Недели через две будет легче, так как у нас будет возможность помочь вам свежими силами, а в течение двух недель вам нужно во что бы то ни стало отстоять Киев…
Кирпонос. Товарищ Сталин, все наши мысли и стремления, как мои, так и Военного совета, направлены к тому, чтобы Киев противнику не отдать. Всё, что имеется в нашем распоряжении, будет использовано для обороны Киева, с тем чтобы выполнить поставленную перед нами задачу…
Сталин. Очень хорошо. Крепко жму вашу руку. Желаю успеха. Всё».
Однако события стали разворачиваться по иному сценарию.
Несмотря на тяжёлое поражение под Уманью, советские войска упорно удерживали линию обороны по Днепру и подступы к Киеву. Но положение резко изменилось, когда танковая группа Гудериана развернувшись от Москвы, направилась на юг. Прорвав нашу оборону, она вышла в тыл оборонявшимся. Попытка войск Брянского фронта остановить продвижение немцев была безуспешной. 10 сентября танки Гудериана вошли в город Ромны, расположенный восточнее Киева. На юге немцы заняли Кременчугской плацдарм на левом берегу Днепра. Создалась реальная угроза войскам Юго-Западного фронта. Но разрешение на отход Верховный дозволял только в том случае, если будет создана
