Теперь Алексе снова понадобился стул. Ноги отказывались держать ее, пришлось присесть, Сантос же, напротив, вскочил и заметался по кухне.
— Какие… поступки?
— На которые я раньше считал себя неспособным. Например, везти в немыслимую даль пару отвратительных туфель, годных лишь на то, чтобы уродовать хорошенькие женские ножки.
— Ты тогда сказал, что приехал за мной. — Ее голос звучал сдавленно.
— Так и было. Я не мог выбросить тебя из головы. Мечтал о тебе днем и ночью. И знал — ты тоже хочешь меня. Наш союз решил бы проблему твоего отца…
— Ну да.
Алекса почувствовала, что дрожит. Разве ждала она другого? Неужели надеялась на страстное признание в любви? Сантос испытывает к ней физическое желание, только и всего. Ему и этого довольно. А ей — нет.
Она всем сердцем любит этого человека. Хватит ли ее любви на двоих? Вряд ли.
Да, она его любит, но надолго ли ее хватит без ответного чувства? Сумеет ли она, не получая ничего взамен, любить его до конца своих дней? Или эта безответная любовь постепенно разрушит ее?
— И поэтому ты явился ко мне с требованием выйти за тебя замуж.
— Не с требованием. Ты сама этого хочешь.
— Нет!
По тому, как резко он обернулся, Алекса поняла, что ее ответ шокировал его.
— Нет, — повторила она немного тише.
— Нет?
Ударь она его по лицу, Сантос не мог бы выглядеть более потрясенным. Обычно светлые глаза потемнели, став непроницаемыми.
Алекса заставила себя подняться. С трудом сдерживая внутреннюю дрожь, она посмотрела в лицо Сантосу.
— Я не хочу выходить за тебя замуж.
— Лгунья, — с улыбкой прошептал он. — К чему притворство?
— Я не лгу. Я не хочу выходить за тебя, лишь бы расплатиться за долги отца, спасти его от тюрьмы…
— Ладно!
Сантос вскинул руки, словно прося пощады.
— Оставим твоего отца. Этот вопрос касается лишь нас двоих.
Ее голова закружилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Забудем о твоем отце…
— Я не могу! Он поступил дурно. Я обвиняла тебя в том, что ты манипулируешь людьми. Но отец ничем не лучше. Это ведь он сказал тебе, где меня найти.
Сантос с сочувствием взглянул на нее. Предательство родных было известно ему не понаслышке.
— Адрес назвала Петра. Он только стоял рядом. — Скрестив руки на груди, Сантос продолжил: — Я забуду о деньгах, которые он мне должен. Спишу его долги. Труднее смириться с мыслью, что он готов был использовать тебя, как живой щит для спасения своей шкуры. Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу его простить за это. Но если несмотря ни на что ты выйдешь за меня…
Соглашайся! — кричало сердце Алексы. Соглашайся и не проси большего. Тебе и этого довольно.
— Но почему ты хочешь жениться на мне?
— Потому что я хочу тебя, проклятие!
Быстро преодолев пространство комнаты, Сантос поймал обе ее руки и прижал к себе.
— Я хочу тебя так сильно, что с ума схожу, если тебя нет в моей жизни, в моей постели. Разве прошлой ночью я не говорил тебе этого?
— Прошлой ночью… — эхом откликнулась Алекса, не сумев закончить.
Прошлой ночью ей показалось, что Сантос испытывает к ней не только вожделение. Когда он назвал ее «милой», она позволила себе надеяться, что в нем пробудились чувства и однажды он поймет, что любит ее.
Но то было, пока она не проснулась сегодня и не увидела шрамов на его спине. Пока не поняла, как глубоки шрамы в его душе.
Он хочет ее. Хочет. Но физическое желание — это еще не любовь.
Одного желания недостаточно. Ей нужно гораздо больше.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ— Не говори, что тебе было плохо прошлой ночью. Я все равно не поверю. — Глаза Сантоса прожигали ее насквозь. — Не говори, что не хотела заняться со мной любовью. Позволь мне…
Нет, хотелось закричать Алексе. Но Сантос не дал ей произнести ни слова. Он молниеносным движением привлек ее к себе и впился в ее губы требовательным поцелуем.
Ей пришлось уступить. Иного выхода у нее не было. Она желала этого поцелуя, жаждала его с безумным отчаянием. Она вложила в него всю свою любовь. Почувствовав это, Сантос еще крепче прижал ее к себе, овладевая ее ртом со всей силой первобытного желания. И Алекса позволила себе на мгновение забыться в горько-сладком упоении, сметающем все на своем пути.
Но лишь на мгновение.
— Нет! — воскликнула она с отчаянием. — Прошлая ночь — да, она была великолепна. Но брак — это нечто большее, чем удовлетворение сексуальных потребностей.
— Эта ночь действительно была потрясающей. — Дыхание с хрипом вырывалось у Сантоса из груди. — Именно этого я хочу от брака. Кто знает, со временем наши отношения могут выйти на новый уровень…
Было бы здорово, мысленно согласилась Алекса. Тогда почему она отказывается? Зачем лишать себя радости?
— Я тоже хочу этого, — призналась она. Сантос откинул назад голову, в его глазах мелькнуло удовлетворение.
Почему бы не рискнуть? — размышляла Алекса. Что она теряет? Ведь так, по крайней мере, она проведет с Сантосом еще какое-то время.
— Я готова делить твою постель — и с радостью, — но замуж за тебя не пойду.
Все или ничего. Лицо Сантоса потемнело.
— Брак или ничего, — резко бросил он.
— Почему ты так настаиваешь на браке?
Зачем она спросила? Зачем открывать себя для новой боли, вызвать которую он способен единым взглядом, словом?
— Ты знаешь, почему. Я хочу детей, наследников. И я хочу тебя.
Значит, он готов предложить ей лишь роль матери его наследников. На большее рассчитывать не приходится. По крайней мере, Сантос честно сообщил ей о своих намерениях. Боль в сердце стала невыносимой.
Сантос заметил ее отрешенный взгляд.
— Чего хочешь ты сама? Но прошу, не требуй от меня невозможного!
— Брак или ничего? — мягко повторила она. Слезы застыли в ее глазах. — Тогда я вынуждена отказаться от твоего предложения.
Если он станет возражать, она рухнет замертво. Спорить и с собой, и с ним у нее не хватит сил.
Но Сантос возражать не стал. В последний раз взглянув на нее, он развернулся и вышел из комнаты. Застыв посредине кухни, она слушала его шаги — вверх по лестнице за ботинками, потом снова вниз. Схватив с вешалки пальто, Сантос направился к двери.
Посмотри же на меня, мысленно молила Алекса.
— Прощай, — бросил Сантос через плечо, кладя ладонь на ручку двери.
