— Так Кейт завтра, наверное, встретится с де Толомеи?
— Хорошо, — сказал Слейд, не обернувшись. — Продолжай.
Что-о?! Слейд, оставляет без внимания детали операции? Неслыханно! Макс сделал еще попытку.
— Вы знаете, Слейд, что он ведет дела с некоторыми самыми опасными личностями в мире. Торговцами оружием, торговцами наркотиками… По-моему, он…
Слейд остановился и обернулся к Максу.
— Доложишь мне днем, хорошо? Сейчас мне не до этого.
— Ладненько, босс.
Когда Слейд скрылся в коридоре, Макс крикнул вслед:
— Э-эй! Дождь идет. Зонтик не возьмете?
Но Слейд, забывавший подобные мелочи не чаще раза в десять лет, даже не откликнулся.
Черт, подумал Макс, что это с ним?
Ливень, который обрушился на зонтик Кейт, когда она подходила к дому, хлестал Джереми Слейда по голове по пути к вегетарианской молочной в Центральном парке. Опустившись на одну из скамей под готической крышей на столбах, он уставился на каменную стену перед собой.
— Что ты думаешь? — спросил Донован Морган, подходя к нему.
— Что наконец я узнал, почему он замолчал и почему ни один из моих источников — в поле или среди перебежчиков за границей — ничего не слышал о его захвате.
— Наконец? Три года назад ты говорил, что он убит, что источник видел, как он получил шесть пуль в грудь. Так как же…
Лицо Слейда сказало все.
— Так ты мне лгал все это время? — Морган был потрясен. — Бога ради, зачем?
— Чтобы пощадить тебя. Правда могла свести с ума. Попросту говоря, всего месяц на задании, и он исчезает бесследно. Я собрал информацию обо всех до единой иракских тюрьмах. О нем — ничего. Ни ареста за мелкую кражу без разоблачения, ни ареста за шпионаж. Ни слова, ни шепотка, ни намека.
— И ты решил, что он убит?
— Да, и со временем — пока перебежчики рвались вон из Ирака, точно крысы с тонущего корабля, и ни единый не упомянул про него, — я поверил. И не забывай, на протяжении десяти лет всякий раз, когда люди Саддама срывали наши попытки переворота, они непрерывно издевались над нами. Помнишь посылку в девяносто шестом? Кисть республиканского гвардейца, который с нами сотрудничал? Насмешки по мобильникам, которыми мы снабжали наших людей? И я знал, что иракцы его не схватили. И еще я знал, что он, если жив и схвачен, обязательно свяжется со мной… со временем.
Не пряча муки в своих глазах, Слейд посмотрел на Моргана прямо.
— Дон, ты же знаешь, я бы все для него сделал. Он был мне как младший брат.
Морган кивнул.
— Но теперь…
— Ситуация изменилась. Теперь я знаю, насколько неверным — и ограниченным — был мой анализ. Это видео? Оно подлинное. Но суть в том, что снято оно не в Ираке. На охраннике иранская тюремная форма. Его зовут Реза Мансур Нассери, и он работает в Эвине, тегеранской Бастилии.
У Моргана перехватило дыхание. Эвин! Тюрьма, куда бросают диссидентов, крепость, побившая все иранские рекорды по пыткам.
— Значит, каким-то образом Тегеран тогда узнал про операцию и отправил через границу людей похитить его?
— Им не пришлось путешествовать далеко. Он базировался на археологических раскопках вблизи Басры, — сказал Слейд, имея в виду район на юго-востоке Ирака вблизи границы с Ираном, где сливаются Тигр и Евфрат и где, согласно легенде, находился Эдем.
Морган недоуменно нахмурился.
— Но это значит, что Тегеран сознательно замедлил падение Саддама, спас его, а это…
— По-своему блистательный ход, — перебил Слейд. — Возможно, Тегеран просто хотел получить информацию о нас, однако, на мой взгляд, они сделали ставку на то, что если Управление не сумеет свергнуть Саддама своими средствами, со временем вмешаются наши военные, и их давнему сопернику будет нанесен удар куда тяжелее — сильнейшее ослабление всей страны, так что она куда легче поддастся утверждению шиитской теократии. Черт, не исключено — особенно если у Тегерана есть источник в Управлении, — что они с самого начала подрывали наши операции в Ираке.
Морган задумчиво уставился в землю.
— Правдоподобная теория. Даже вероятная, правду сказать. Но если он жив, зачем информировать нас с помощью этого видео?
— Трудно сказать. — Тон Слейда был унылым. — Возможно, таким способом Тегеран дает нам знать, что он исчерпал свою полезность… Они извлекли из него все, что могли, и ставят точку. Крупным планом следы уколов? Затем нам показывают, как его выводят из камеры? Они сообщают нам, что его куда-то ведут. На пытки? Мы о них уже знаем. По-моему, они намекают, что его ведут на казнь.
— Ну, — сказал Морган, — либо он уже мертв, и это просто насмешка в наш адрес — возможно, чтобы спровоцировать заранее обреченную попытку спасти его, — или это предварительный шаг для какого-то требования.
Слейд кивнул.
— Бог мой, — продолжал Морган, — находиться годы в лапах этой садистской сволочи… — Голос у него надломился, и он замолчал.
— Если он жив, Дон, мы его выручим. Любой ценой.
НЬЮ-ЙОРК — 2 ЧАСА 40 МИНУТ ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ
— Ну, он был садистской сволочью, каких мало! — сказала себе Кейт.
У себя дома она расшифровывала запись в «Анатомии Тайн», касавшуюся заплечных дел мастера, человека по имени Ричард Топклифф, который трудился в Тауэре, Маршалси и Брайдуэлле, главных местах заключения католиков и других диссидентов в елизаветинскую эпоху. Многие современники считали его сумасшедшим — с таким наслаждением и веселостью он причинял боль.
Трель мобильника нарушила ее сосредоточенность.
— Прелесть моя!
— Эдвард, я знала, что ты меня не подведешь. Так что?
— Ты у меня в долгу, дорогуша. Преогромнейшем.
— Я затаиваю дыхание.
— Я поговорил с милашечкой в нашем лондонском отеле. Он слышал некоторые шепотки о де Толомеи.
— И?.. — спросила Кейт, когда Эдвард попыхтел сигаретой.
— Как и ты, он слышал, что де Толомеи подвизается на черном рынке, что через его руки прошли многие вещи, кража которых освещалась очень широко. Но твой клиент хотел получить представления о вкусах де Толомеи. Он занимается картинами и скульптурой всех эпох. В основном — высшего класса. И он коллекционирует, но опять-таки без упора на определенную страну или эпоху. Единственная последовательность, какую я смог обнаружить, это приверженность к Артемисии Генилеши — он приобрел несколько ее картин для собственной коллекции, а сейчас ведет переговоры с одним моим знакомым посредником о покупке ее наброска.
— Какого?
— Юдифь. Один из наиболее детализированных этюдов к «Юдифи, обезглавливающей Олоферна» Артемисии.
