негде, еще замерзнет… При явном отсутствии состава преступления подсудимый был осужден, как и просил, к пяти месяцам лишения свободы. При таких обстоятельствах защитник возражать подзащитному и обжаловать приговор не стал.
При расследовании убийства студентки (очерк «74 года лишения свободы») для оказания помощи прислали с областной прокуратуры прокурора-криминалиста. К его приезду все следы были зафиксированы и изъяты, поэтому никакой реальной помощи на месте он не оказал, провел два второстепенных допроса и укатил обратно с вещдоками, взяв на себя назначение экспертиз. Я предложил ему провести сначала криминалистическую экспертизу по следам наложений на одежде погибшей и подозреваемых, а затем – судебно-медицинскую экспертизу по этим же объектам. Криминалист решил назначить комплексную экспертизу. Конечно, можно и комплексную, криминалисту виднее. Но каково же было мое негодование, когда, читая полученное экспертное заключение, я увидел, что, назвав экспертизу комплексной и поставив вопросы по обоим экспертным отраслям, криминалист направил вещдоки для проведения экспертизы… на биологическое отделение БСМЭ. Результат легко предсказуем: эксперты-биологи, прочитав, что проведение экспертизы поручено именно им, начали исследование согласно поставленным вопросам, вскрыв упакованные и опечатанные пакеты с одеждой. А когда дошли до вопросов наложений – развели руками: это не относится к нашей компетенции, о чем и написали в заключении. Оказалось, что молодой прокурор-криминалист прокуратуры области первый раз назначил комплексную экспертизу и не счел за труд ни посмотреть порядок её назначения и проведения, ни спросить об этом более опытных коллег. А ведь именно он должен был не только поручить проведение экспертизы экспертам двух (!) экспертных учреждений, но и собрать их вместе и определить им порядок проведения исследования и вскрытия пакетов. И конечно, первыми должны были быть исследования криминалистов. Прокурор-криминалист в своей безграмотности пытался обвинить экспертов. Но это по его вине возможность назначения криминалистической экспертизы была безвозвратно утрачена, а многочасовая работа следователя оказалась напрасной. Вот такая «помощь» была оказана. Слаженная работа следственно-оперативной группы позволила собрать другие убедительные и бесспорные доказательства. Причем обошлись без очных ставок и проверок показаний на месте.
Предоставляйте эксперту только часть подлежащих исследованию вещественных доказательств, к примеру, гильзы, дробь, проволоку. Остальное оставляйте, не забывая надлежаще упаковывать, для другой экспертизы или для проведения повторной. Редко кто знает, что идентификации подлежат не только стреляные пули, но и дробь, стреляная из гладкоствольного охотничьего ружья. Саратовская НИЛСЭ таким оборудованием 30 лет назад не обладала, а вот Тульская НИЛСЭ такие экспертизы проводила. И опять, к сожалению, её назначение оказалось бесполезным: все двадцать изъятых из трупа дробин были деформированы при проведении предыдущей экспертизы и исследованию баллистами не подлежали.
Возможности экспертов значительно выросли. Генетическая экспертиза стала обыденной повседневностью. А до 1998 года она проводилась только в Российском центре судебно-медицинской экспертизы в Москве после предварительной оплаты. Денег для этого в прокуратурах регионов не было, и требовалось разрешение заместителя Генерального прокурора на выделение средств на ее проведение.
Теперь качество расследования стало определяться количеством проведенных экспертиз независимо от необходимости их проведения. Так, в Балашове уголовное дело было возбуждено по факту беременности школьницы, едва достигшей 14 лет. Ко времени рассмотрения дела в суде она успела родить. В период следствия проведено четыре экспертизы. В том числе, судебно-медицинская с постановкой перед экспертом единственного вопроса: имеется ли беременность у обследуемой, находящаяся на учете у врача-гинеколога со сроком беременности 26 недель? Как известно, экспертизы назначаются при необходимости применения специальных познаний. В данном случае, наличия специальных познаний у врача-гинеколога для следствия оказалось не достаточным.
Минимальной нормой стало проведение 2—3 экспертиз по делу. Причем, в постановлении о назначении экспертизы даже не приводятся конкретные основания, требующие её проведения, а также фактические обстоятельства, необходимые при разрешении поставленных вопросов. В результате, из-за многократного роста количества экспертиз, нарушаются сроки и качество их проведения.
Ведомственная экспертиза, как и ведомственная ревизия, всегда вызывала сомнение в объективности. Следователи прокуратуры назначали проведение экспертиз в НИЛСЭ (научно-исследовательская лаборатория судебных экспертиз) и к качеству исследований претензий не возникало. Следственный Комитет как достижение преподносит создание своих ведомственных экспертных учреждений. Чем не устраивают его десятилетиями сложившиеся и качественно работающие лаборатории? Оперативность не та? Так меньше назначайте экспертиз нужных только для внешней «убедительности» обвинения. Вся причина в подчинении экспертов Минюсту и, следовательно, их независимости. Ожидать повышения качества экспертиз наивно. А увеличение «нужных» заключений – весьма вероятно. Отстаивающие вопреки мнению руководства свою точку зрения эксперты, в этой системе работать не будут.
Проверка показаний
В соответствии с процессуальным законом она проводится «в целях установления новых обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела». Конечно, она весьма эффективна, когда при её проведении лицо указывает место местонахождение орудия преступления, захоронения трупа. Чаще проверкой показаний на месте устанавливаются совпадения либо различия между показаниями определенного лица и признаками конкретной местности. При наличии убедительной совокупности доказательств никакой необходимости в проверке показаний нет. Но надзирающие кураторы полагают, что кашу маслом не испортишь и ради упоминания в обвинительном заключении: «свои показания подтвердил на очной ставке и при их проверке», превратили формальное повторение показаний с выездом на место происшествия в обязательное следственное действие. То, что это повторение занимает многие часы с привлечением транспорта, понятых, адвоката и, часто, конвоя – никем во внимание не принимается. Пословица «Сто раз скажи халва – слаще не станет» к формальному правосудию не применима. Ну, а следователи уже привыкли безропотно тратить свое время на выполнение ничем не обоснованных указаний. А ведь найти законные основания для не выполнения ненужного, но объемного следственного действия совсем не трудно. Достаточно разъяснить подозреваемому его право отказа от данного следственного действия на основании статьи 51 Конституции Российской Федерации. Кстати, часто такой отказ от проверки показаний заявляется им после его свидания с защитником наедине. Если вы считаете формальное повторение показаний излишним, скажите об этом адвокату. Он поможет вам не тратить напрасно время, посоветовав подзащитному отказаться от проведения этого следственного действия.
Сейчас при проверке показаний используются манекены. Так, безусловно, удобнее: дублера искать не надо, но менее наглядно, а порой просто не применимо. Так, при проверке показаний по делу об убийстве бабушки (глава «Явка с повинной и цена признания») подозреваемый на манекене изображал нанесение ударов разводным ключом по голове, а затем усаживал манекен в кресло (бабушка после ударов якобы потеряла сознание и упала в кресло), обматывал предплечья манекена веревкой в два оборота и оттаскивал его вместе с креслом от двери. По его показаниям, при этом веревка сползла с предплечий на шею, а он этого не видел, и по неосторожности задушил. Только момент «сползания» веревки с плеч на шею на видеозаписи отсутствовал. Очевидно, что на манекене продемонстрировать указанный механизм просто невозможно.
Другой пример. Подозреваемый выдвинул версию о самоубийстве из ружья сидевшего на кровати потерпевшего (очерк «Признаюсь, я убил»). С использованием манекена проверить достоверность его показаний невозможно. А вот с участием дублера, версия подозреваемого наглядно опровергалась. Так что дублеры не всегда могут быть заменены на манекены.
Пришлось встретиться с тем, что следователь для наглядности сам поочередно выполнял роль дублера двух (!) потерпевших, одновременно задавая вопросы дающему показания. При этом от подозреваемого требовал демонстрации своих действий на дублере, то есть на себе самом. И зафиксированное на видеозаписи исполнение следователем роли дублеров во время проводимого им же следственного действия, ни у кого возражений и замечаний не вызвало. Но исполнение следователем роли дублера процессуальным законом не допускается. Это однозначно следует из регламентированных процессуальным законом обязанностей следователя. Это пренебрежение требованиями закона уже перестало признаваться нарушением, влекущим утрату юридической силы проведенного следственного действия.
Иногда следствие начинает напоминать театр абсурда. Так, по делу о групповом изнасиловании умудрились использовать манекен при проверке показаний трех (!) обвиняемых для фиксации их действий. Нет, обвиняемым не предлагали на манекене имитировать совершение полового акта. Следователь предлагал потерпевшим (!!) лечь на злополучный диван и водрузить на себя (!) манекен, изображая положение обвиняемого: «Покажите, как он на вас
