ложки, которые лежали в ящике по соседству с небольшим свободным пространством дощатого пола, на который его кинули. Инвар присел, облокотившись на ящик. Итак, ему удалось выжить. Что делать дальше?
Почти пустой магический резерв, а также то, что он находился на корабле, битком набитом пиратами посреди моря, вблизи от чужой страны, давали ясно понять, что бежать пока нельзя. Вероятность пойти на корм рыбам стремилась к ста процентам. Оставалось только выжидать. Выжидать удобного случая, а также того момента, когда резерв, наконец, восстановится в достаточной мере.
Тогда он огляделся по сторонам. В трюме было темно, но слабого света, попадающего в щели с потолка и острого зрения, присущего большинству боевых магов хватало, чтобы заметить: сюда пираты сгрузили свои сокровища. Они не боялись оставить его наедине с ними — что он мог стащить и, главное, куда спрятать? Все, что на нем было — легкие штаны. Даже в карман ничего не запихнешь — их просто нет, карманов этих.
Разглядывая драгоценности в небольшой шкатулке, Инвар увидел золотое кольцо с небольшим камешком. Вроде как рубином. Камень очень плохо держался в кольце и княжич подковырнул его острым кончиком ручки серебряной ложки. Камешек упал ему в руку. Подумав, куда можно спрятать сокровище, княжич запихнул его под кулиску, в отверстие, через которое был продернут шнурок, который служил завязкой на поясе его штанов.
Зачем ему нужен был этот камень, он пока не знал, но мало ли кого и где подкупать придется. Пусть будет, пригодится, решил Инвар.
Вдруг послышался какой-то звук и корабль, как неповоротливая черепаха, начал маневрировать. “Пришвартовались к берегу,” — решил княжич и тут же устроился обратно на полу, притворившись, что он до сих пор без сознания.
Глава 22
Инвар
После того, как они причалили к берегу, в трюм спустились двое пиратов, завязали Инвару глаза какой-то тряпкой, связали руки впереди и потащили куда-то наверх. Потом его загрузили в какую-то телегу на дощатый пол и повезли. Слегка приподняв повязку, княжич разглядел, что сидит в большой деревянной клетке в повозке, которую везет неизвестное ему животное. Он вспомнил, что этих животных зовут верблюдами.
Вернув повязку на место, пока никто ничего не заметил, княжич постарался поудобней устроиться в салоне своего транспорта и даже успел слегка придремать, когда вдруг послышался злой окрик на имперском, но с явным акцентом:
— Вставать! Вылезать! Идти!
Он неуклюже попытался встать: с повязкой на глазах и с завязанными руками это сделать было несколько затруднительно. К тому же Инвар старался изобразить себя более неуклюжим, чем он был на самом деле — чтобы не ожидали от него особой ловкости, если вдруг сложится удобная для него ситуация. Но потом подумал, что тут также важно не переборщить — он должен выглядеть, как очень выгодный раб, чтобы его не пустили в расход раньше времени.
Повязку с его глаз сняли, чтобы меньше пришлось с ним возиться. Развязали руки и отвели сперва в отхожее место, а потом под какой-то навес, где вручили железную миску с какой-то малоаппетитной едой. Пришлось впихивать ее в себя, иначе потом сил не будет на побег. Потом его запихнули опять в клетку и повезли дальше. Видимо, хозяева не очень хотели, чтобы в его клетке было грязно, поэтому в течение всей дороги его время от времени вытаскивали из клетки, кормили и водили в туалет. Ехали они так долго — дней пять.
Наконец, куда-то приехали. Инвар огляделся: вокруг находились похожие повозки с клетками, также с запряженными в них верблюдами и мулами. Из клеток выгоняли таких же избитых и полуодетых бедолаг, как он. Это были мужчины, женщины и даже дети разного цвета кожи и явно разных национальностей. “Невольничий рынок” — догадался. княжич
Его с другими мужчинами отвели под какой-то навес и там велели ждать. Все сидели прямо на песке и слава богу, что под навесом, а не под палящим солнцем. Один раз даже принесли попить воды в большой железной посудине с привязанной к ней на цепочке железной кружкой. Видимо, продавцы были заинтересованы в том, чтобы рабы сохраняли свой товарный вид на все время торгов.
Прошло часа два, когда, наконец, охранник велел им встать и выстроиться в линию. К ним подошла замотанная в какие-то платки женщина и начала придирчиво оглядывать их. Вскоре по ее разговору с охранниками, Инвар понял, что это — продавщица. Она внимательно оглядела товар, привела в порядок прилавок. Ну то есть выстроила их поровнее. И встала, растянув улыбку до самых ушей: к ее торговой палатке подходила покупательница.
Покупательницей оказалась женщина лет тридцати, невысокая и фигуристая. Она была одета в платье, пошитое явно из дорогой ткани. Платок, накинутый на ее голову, блестел золотой нитью, все пальцы были унизаны кольцами и перстнями. На груди красовались ожерелья с драгоценными камнями, а руки были сплошь в дорогих браслетах. То есть женщина была не только безумно богата, но еще и всеми силами демонстрировала это.
Вслед за женщиной шел охранник. Не очень высокий, но какой-то весь квадратный, крепкий и с лысой головой. Женщина также вела на поводках, как собачек, двух рабов, явно только купленных. Мужчина лет сорока и молодой еще парнишка.
Покупательница внимательно осмотрела прилавок. Она останавливалась возле каждого товара, осматривала его с ног до головы, разглядывала и ощупывала мышцы на руках, кому-то даже заглядывала в рот. Дойдя до Инвара, она также внимательно его осмотрела, пощупала его грудь, живот, бицепсы. Повернула к себе спиной и крепко сжала его ягодицы. Поцокала языком, вроде как довольно.
Подбежала продавщица и затараторила. Инвар едва успевал понять, что она вроде как нахваливает товар. Мол, смотри, какой крепкий, да сильный, работу сможет хорошо выполнять. Покупательница не сдавалась, видимо, желая сбить цену. Она сокрушалась, что, мол, сильных и крепких пруд пруди, а вот чтобы мозги были, да силой бестолковой ничего не попортили, это попробуй найди. Инвар стоял и тупо смотрел на нее, пытаясь понять, чего этой бабе от него нужно.
— Да ты посмотри, вопила та продавщице, — да у него ж в глазах ни капли интеллекта!
Почему-то при этом Инвару вспомнилась его первая встреча с Александрой, когда она глупо смотрела на него, а в нем ничего, кроме злости, что приходится жениться на такой недалекой дуре, не было. “Ответочка, однако!” — подумал княжич.
Тем временем женщины продолжали торговаться. Торговка подбежала к нему поближе, оттянула штаны на его животе и показала покупательнице их содержимое:
— Да ты
