даже у меня сбилось с ритма сердце. Он просто отодвинул чашку с кофе и, уперев локти в столешницу, навис над столом, а по ощущениям и над оппонентом. Пришпилил того взглядом к месту, где он сидел, как насекомое булавкой. Очень тихо, очень спокойно что-то сказал, задержался взглядом на собеседнике и отвернулся, махнув тому рукой, как мелкой обслуживающей императора челяди. Бандит, к моему удивлению, не побагровел, и не начал бросаться угрозами — побелел и ретировался. Сашка выпил ещё две чашки кофе. Я поужинала в гордом одиночестве, не удостоившись даже мимолётного взгляда. И только потом явился очередной представительный мужчина. Вот ему навстречу Райт поднялся. И руку пожал. И говорили они как равные, спокойно, доброжелательно, но улыбками бросались лукавыми, это явно была какая-то игра, или торг… Прошло не менее двух часов, прежде чем они закончили. Пожали друг другу руки, а вместе с незнакомым мужчиной кафе покинули четверо, среди них Бармалей. Когда вошли и расселись за соседними столиками, я даже не заметила. Охрана? Пятеро против одного моего Райта? Не ну я знала, что он спортсмен, и не самый плохой, но чтобы до такой степени…
Похоже, я перетрусила так, что похолодели руки. Вспомнила и ту ночь, когда мы познакомились, и ту, когда я пряталась в мелкой подвальной гостинице… Да, вот сейчас, рядом с Райтом, я ощутила себя, как за каменной стеной, обшитой кевларовой бронёй.
— Поехали! — он просто подошёл и кивнул мне.
А дальше мы сидели в приёмном покое клиники. И, что интересно, сначала мы приехали туда, потом туда привезли Эльку. Я было рванулась за каталкой, на которой была подруга, но Райт меня остановил:
— Не мешай медикам. Как только будет можно, тебя пустят.
Сам отошёл в сторону с каким-то мужчиной в белом халате, накинутом поверх чёрного классического костюма, одним из тех, что сопровождали Эльку сюда. Я, только приглядевшись, поняла, что это не врач. А потом заметила и кобуру с оружием — отлично контрастировали с белой рубашкой под объёмным пиджаком.
Подруга была избита, налицо было и истощение, шок… Меня к ней пустили почти сразу, как только стало можно — Райт поспособствовал, иначе я с моими гормонами точно начала бы рожать прям здесь и очень сильно раньше срока! Элька рассказала мне какую-то жуткую историю о том, как её отдали за долги, как над ней издевались… Это была какая-то дичь из кино, но не из нашей жизни! Однако, синяки, ссадины и бог знает, что ещё, свидетельствовали об обратном. А ещё Эльвира плакала и просила у меня прощения, говорила, что это всё зависть, что она позавидовала мне, тоже захотела хорошей жизни и завидного жениха… Короче для меня это был прямо вечер откровений! Маше мы позвонили к ночи, когда подруга немного успокоилась и выдумала приличную историю того, что с ней случилось. Из больницы правда выписать её обещали только через месяц. Сашка был против нашего с ней общения, но я не смогла бы бросить её, тем более сейчас.
На работу я всё-таки вышла, буквально на пару недель, да и то, чтобы разобраться с некоторыми бюрократическими моментами и несколько раз подменить педагогов — ничего сверх, только нудное хождение вдоль ровных рядов малолетних танцоров и лекции на тему, кому и как следует тянуть носочек, кому выпрямить спину, а кто просто молодец и должен продолжать стараться с тем же рвением. Никакой физической нагрузки! Совсем! Правда первое время за мной тщательно следили. Я даже уверена, что велось скрытое видеонаблюдение. Но почему-то было приятно. Мне вообще всё нравилось. И, кажется, я постепенно влюблялась в этого странного мужчину, окружившего меня совершенно неожиданной заботой и теплом. Но окончательно убедилась в своих чувствах, когда мы поехали к его семье.
Я была удивлена, когда мы оказались в маленьком провинциальном городке, чуть ли не посёлке, где большая часть семей живёт в деревянных домах на земле.
Мама моего мужчины, Ирина Ивановна, оказалась учительницей начальных классов, и мы мгновенно нашли общий язык. Это была какая-то особенная женщина. Выдержанная, степенная, очень умная и проницательная, и такая добрая, что в первый же вечер знакомства я рыдала на её плече, чувствуя, что это тот человек, которого я без стеснения, смущения и притворства буду называть мамой. И перед памятью моей собственной матери мне не будет стыдно, я не буду маяться чувством вины… Это была удивительная женщина с синими-синими глазами, как у её сына.
Отец, Алексей Васильевич, отставной военный. Суровый, но справедливый. И тоже какой-то проницательный. Видел, чувствовал меня так, будто знал с рождения. И пока остались с ним наедине, как-то по-доброму улыбнулся и сказал:
— Я рад, что он познакомил нас именно с тобой.
Я потом долго пыталась разгадать эту фразу, даже у Сашки спрашивала, но тот пожимал плечами, отшучиваясь, что отец возможно слишком осведомлён о его прошлой жизни… Вроде в какой-то разведке служил в своё время.
А ещё у них был дед Питэр, по-русски Пётр, иммигрант из какого-то английского графства, которому вся семья обязана фамилией. Но дед настолько обрусел, что всё время предлагал выпить за счастье молодых и пытался покричать «горько» даже под чашку чаю.
Не обошлось, конечно, и без неприятных встреч — на второй день нашего пребывания у родителей в гости пришла бывшая одноклассница и, похоже, первая любовь Сашки — Галина Демидова — именно так мне её представили. Красивая. И, кажется, успешная по меркам этого города. На Сашку она смотрела как на свою законную собственность, на меня — как на воровку. Намекала на какие-то деловые поездки, командировки с возможностью встреч… И вот тут я поняла, что ревную по-чёрному! И да, замуж пойду — просто чтобы стоять выше таких вот дамочек. Промолчала, конечно, после её ухода, хоть и хотелось поколотить нашего будущего папочку, который все два часа, пока эта дамочка пила чай, притворялся идиотом, не понимал её жирных намёков, но и не спешил выставить гостью за дверь. Однако, когда предложил отправляться спать, кстати, нам по понятным причинам выделили общую комнату с общей кроватью, я отказалась, сославшись, что должна помочь убрать со стола, а потом хочу поболтать с Ириной Ивановной.
В кухне увидела, как женщина выбрасывает в мусор большой красивый торт, который принесла к чаю Галя. На мой немой вопрос Ирина Ивановна ответила улыбкой:
— Не надо нам её тортиков, правда?
— У них серьёзно было? — спросила я, опускаясь на стул.
— Детство! — отмахнулась женщина. — Галинка хвостом вертела, всё каких-то подвигов требовала, доказательств
