все еще теплая на моей, якорь во внезапной буре эмоций.
— Зейн, — шепчу я, нарушая тишину неуверенным голосом. — Если я останусь ненадолго, я могла бы помочь присмотреть за Алексом… если хочешь.
Его глаза ищут меня, и я вижу в этом тяжесть внимания. Он хочет этого так же сильно, как и я. Ему нужно отпустить прошлое, как мне нужно было отказаться от своей девственности, хотя подобные мысли заставляют меня задуматься, сравнимы ли эти два понятия. Его невозможно будет приковать наручниками к столбику кровати, чтобы отогнать собственные навязчивые воспоминания.
— А ты бы сделала это? — его голос тихий, смешанный с благодарностью. — Он тебе очень понравился.
Я нежно сжимаю его руку, без слов подтверждая, что мое предложение искреннее. Забота об Алексе будет больше, чем просто жест; это обещание поддерживать их, несмотря на смех и слезы, какую бы форму ни приняли наши отношения.
— Конечно, я бы сделала это. Он замечательный мальчик, Зейн. И он заслуживает всего того счастья, которое мы можем ему дать.
Маркус высовывает голову из-за кухонной двери, его темные волосы взлохмачены, а на лице ободряющая улыбка. — Он хотел бы снова увидеть Жасмин, — говорит он тихо. — Я подумал, что мы могли бы заглянуть утром и провести с вами немного времени завтра, ребята, если вы не против?
Я делаю паузу на мгновение, обдумывая его просьбу, прежде чем кивнуть в знак согласия. — Напиши своему брату и скажи ему, чтобы он присоединился к нам на ужин. Я подготовлю его к полудню, — внезапно добавляет Зейн. Я поражена тем, как скоро он хочет познакомить меня со своими сыновьями, учитывая истинную природу наших отношений, но это действительно обещает нечто большее.
Маркус снова кивает и исчезает в коридоре, без сомнения, стремясь вернуться к себе домой, чтобы получить столь необходимый отдых и время, проведенное с Алексом.
Зейн вздыхает, на его лице проступает чувство вины, когда он поворачивается ко мне. — Мне жаль. Я должен был спросить, согласна ли ты на это.
Я знаю, что он сожалеет о своем импульсивном решении пригласить своих мальчиков на встречу со мной. Я здесь не как любовница или партнер, а потому, что я умру, если уйду. Зейн может считать, что я свободна, но соратники Эндрю Грина не разделяют его точку зрения, и мы оба это знаем. Это не просто романтический отдых.
— Я знаю, что ты останешься ненадолго, и было бы неправильно вселять надежду в Алекса, но… — Зейн тепло улыбается мне с выражением надежды.
— Давай просто посмотрим, к чему это приведет, — мягко отвечаю я, положив свою руку на его. — Никакой спешки, да?
— Никакой, — честно отвечает он.
Мы погружаемся в тяжелую тишину, единственным звуком является затихающий гул машины Маркуса, исчезающей на длинной подъездной дорожке, и то, как мы моем посуду после позднего ужина.
Глава двадцать первая
Зейн
Я проснулся рано и взглянул на часы. Еще слишком рано вставать, поэтому я дремлю в постели, желая, чтобы Жасмин была у меня на руках. Хотя она кажется здесь счастливой, я понимаю ее желание спать в своей комнате, но мне не хватает ее присутствия. Она должна быть здесь, положив голову мне на плечо, а волосы разбросаны вокруг головы, словно ореол. Раньше я наслаждался такими утрами со своей женой. С моими сыновьями всегда было по-другому, они так обнимались только тогда, когда им требовалась поддержка. Обнимание Жасмин для взаимного удовольствия. Несмотря на то, что пора готовить еду и необходимо приготовить кофе, у меня нет желания двигаться.
Или это мой план, пока мой телефон не начнет звонить. Я почти на связи 24/7. Как бы мне ни хотелось проигнорировать это и остаться в доме с Жасмин, быстрый взгляд на экран показывает мне, что это Эдвард, и его нельзя игнорировать.
Похоже, пришло время заваривать кофе.
На кухне кажется резко холодно по сравнению с жарой спальни. Я набираю номер Эдварда, кладу телефон между плечом и ухом и тянусь к блоку для ножей. — Эдвард.
— Доброе утро, — его голос — тихий гул, звук, который означает дело, в отличие от частых звонков, которые я получаю по поводу управления его общественной жизнью.
— Что я могу сделать для тебя? — спрашиваю я, сохраняя свой тон, когда выбираю лук и начинаю методично нарезать его кубиками на разделочной доске. Нож легко разрезает хрустящие слои, фокусируя мое растущее беспокойство.
— Десмонд ковырялся, — рассказывает он, и я делаю паузу на середине отрывка. — Задавал вопросы об Эндрю… и Жасмин.
Нож стучит по разделочной доске, когда я выпрямляюсь, ощущение того, что за мной наблюдают, ползет вверх по спине. — Как много он знает?
— Достаточно, чтобы быть опасным. Он еще не все собрал воедино, но это только вопрос времени, — его голос тяжелый, говорящий громче, чем его слова. — Он знает, что Эндрю ждал Жасмин. Он знает, что ты был там одновременно и уже проявил интерес к девушке.
— Мне нужно придумать историю, — заключаю я.
— Я сказал, что разберусь с этим, и я это сделаю. Ты просто затаился с девушкой. Ограничь, кто о ней знает, и я тебе задницу прикрою. Пришло время мне что-то сделать для тебя.
— Спасибо, сэр, — мне нужно больше расспросить о его планах. Строить для него планы — это буквально моя работа. Приятно, что он уважает меня настолько, что хочет помочь, но мне нужно знать все, что происходит в организации. Так я могу поддерживать связь между боссами и капо. Я выкладываю нарезанный кубиками лук на сковороду, мои движения механические, поскольку я осознаю опасность, которой подвергаю своего котенка. — Так в чем же дело? — спрашиваю я, пытаясь сохранить голос ровным.
— Ронан зайдет с несколькими моими доверенными лицами. За парой рюмок он даст понять, что ты убедил девушку пойти с тобой домой до того, как Эндрю успел с ней поговорить.
— Так ты собираешься рассказать Десмонду, где Жасмин?
— Скорее всего, он знает, что она уже с тобой. Если мы попытаемся это скрыть, они поймут, почему. Лучше всего, чтобы он знал, что она с тобой, нам нужно дать
