Я развешиваю гирлянды (выкуси, Фил!) и захожу в дом, в «Комнату шепота». Открываю подарок самому себе, хотя на самом деле он и для тебя тоже: «Базовый текст», шестое издание, автор — «Анонимные наркоманы».
Я читаю библию Фила по той же причине, по которой ты начала смотреть «Кедровую бухту» после нашего первого телефонного разговора. Ты желала узнать, кто я такой. Хотела найти со мной общий язык. Я не нуждаюсь в дурацкой книжке о самопомощи, Мэри Кей, но сделаю все возможное, чтобы ты последовала зову сердца и положила конец своему мертвому браку. Сейчас время для добрых дел, и я посвящаю свое время тебе. Нам.
* * *
Хочу написать доктору Ники и посоветовать ему «Базовый текст»: книга заставила меня понять, что у нас было общего в прошлом, — зависимость от токсичных женщин.
Я не спал всю ночь, глаза налились кровью и опухли (идеально), и я натягиваю старый свитер. К счастью для меня, твой муж любит твитнуть о собраниях анонимных наркоманов, и вот я здесь, на парковке у здания. Встречусь с твоим мужем, притворюсь наркоманом и суперфанатом его группы. В теории мой план куда как прост: подружиться с ним, подшучивать над его попытками написать еще одну «Акулу», заставить его скатиться на дно и предать все, что написано в наркоманской библии. Я проберусь к нему в голову, и когда он войдет в режим чудовища по имени Я-мог-бы-и-стал-бы-великим-если-б-не-чертова-семья, у тебя, Мэри Кей, не будет другого выбора, кроме как расторгнуть свой поддельный брак. Если хорошенько постараюсь, Фил и сам осознает, каким никчемным мужем и отцом он был.
Он же гребаная рок-звезда, мать его.
И ты почувствуешь себя вправе его бросить. Хотя если ничего не выйдет… Я поджигаю еще одну «Мальборо Рэд» и хожу взад-вперед, как наркоман перед первым собранием. План рискованный. Может случиться так, что ты узнаешь о моем спектакле, но, в конце концов, не я это начал, Мэри Кей. Ты скрывала от меня мужа, а лучшие рождественские подарки никогда не достаются легко. Когда (и если) судьба сведет нас в одной комнате, я скажу тебе правду: я пошел на собрание по той же причине, по которой туда ходят многие люди, ни разу не принимавшие наркотики, — приближались праздники. Я был одинок.
Сейчас нужно сосредоточиться на своей миссии, как отец, который колесит по городу в поисках очередной дурацкой модной игрушки. Слышу музыку «Сакрифил» вдалеке — это он. На стоянку вкатывается драндулет Фила, а он сидит, покачивая головой в такт собственной песне. Я делаю вдох. Я смогу. Рождество — время чудес и преображений (привет, я Джей, подсел на героин), Фил выходит из машины, а я мысленно пробегаюсь по истории Джея: травмировал спину в автомобильной аварии, выписали оксикодон, подсел на окси, попробовал героин, потому что он дешевле, и вчера… Ладно, всю историю я сегодня выкладывать не буду (в данном случае чем меньше информации, тем лучше), однако хороший актер не жалеет сил на подготовку, и в «Базовом тексте» есть хороший совет для всех — найти новые площадки для игр. Найти новые игрушки.
А вот и моя игрушка, еще более раздобревшая и загорелая со времени поездки в Финикс. Я замираю, словно изумленный фанат, и пялюсь на него, словно стараюсь не пялиться. Это же Фил Димарко! Смотри, он открывает дверь! Звезды, черт возьми, такие же люди, как мы! Он скрывается в здании, я выкашливаю эту ерунду из легких и поглаживаю свитер цвета моли. Я попал в точку. Я вхожу.
Моя новая площадка для игр меньше, чем я ожидал: есть две богатые дамы (одна предпочитает ликер «Калуа», другая — викодин), пара зажиточных стариков, оказавшихся здесь по решению суда, и трое подростков, тоже не по своей воле. Дружелюбная женщина за тридцать выбирает пончик с глазурью.
— Привет, — говорит она. — Бывали раньше на собраниях?
— Нет, — отвечаю я. — А вы?
Она ухмыляется. На ее пальце два обручальных кольца с бриллиантами (о боже); она кивает твоему мужу, стоящему в другом конце комнаты, такому же самодовольному живьем, как и по радио. В ответ он показывает на свое свежевыбритое лицо, смеясь над собственной тупой шуткой.
— Видишь, чувак? Бороду сбрил — теперь все равно что голый!
— Спасибо за предупреждение, — говорит женщина с двумя кольцами. — Некоторые любят почесать языками. Очень. Зато здесь, по крайней мере, не скучно.
Вскоре мы рассаживаемся на стульях, и крыса так близко, что во мне просыпается дух Рождества (самое прекрасное время года!). Я представляюсь (голос дрожит, но это нормально), и никто не вытягивает из меня подноготную.
Хорошо.
Миссис Калуа рассказывает о том, как любит «Калуа» и как нелегко ей ходить на рождественские вечеринки, а принцесса Викодин жалуется на эгоистичную дочь. Наконец руку поднимает крыса.
— Можно я встану?
Он потирает затылок и делает долгую, мучительно долгую, как десятимесячная беременность, паузу; я стараюсь не представлять тебя на нем, пока длится его самодовольное молчание.
— Итак, жена вернулась. Ее не было со Дня благодарения, и казалось, она уехала навсегда. — Черт, а это даже интересно. Мне выпал шанс услышать версию истории, которую не знаешь даже ты. — И мы, похоже, вернулись к тому, что было в Финиксе. А там мне приходилось несладко. Номер один вошла в раж, ребята. — Знаю, имен называть нельзя. И все же ты серьезно, Фил? Номер один? — А мы с Номером Два… не знали куда деться. — Номером два он зовет Номи, а ведь Номи не какая-то вещь. — Номер один наседала на Вторую из-за книжки, которую та читает… — Брось, Фил, книга «Колумбайн», мог бы и запомнить. — А еще пилила меня из-за курева. — Курево! — Не буду убеждать вас, что сигареты полезны, но знаете, что еще совершенно не полезно? Когда вас изводят.
Я принимаюсь аплодировать — и тут же осекаюсь. Верный поклонник. Преданный фанат. Фил подмигивает: спасибо, мол, чувак.
— Первая, конечно, волновалась за отца, но в последнее время она совсем слетает с катушек… — Я заставлю тебя задуматься, Мэри Кей. Заставлю тебя расти. — Всю гребаную неделю она не дает мне участвовать в жизни семьи. Я ведь стараюсь «участвовать», и я участвую. Местный бар приглашает меня выступить… — Вранье. Он отметил в «Твиттере» целых пять баров. Он сам себя пригласил. — Для нас забронировали столик, готовы были пустить с ребенком, и тут Номер один взбесилась. Мол, мы не хотим идти в бар! Мой папа еле передвигается! А Номеру два всего семнадцать! Мне, наверное, не стоит такое говорить… — Скажи, Фил! Скажи! — Но Первая… испортила индейку, а еще не выпускает из рук телефон с «Инстаграмом», и для любительницы книг… ну, она в последнее время маловато читает…
Ты так любишь меня, что не в состоянии сосредоточиться… Ничего, скоро будем лежать на моем диване и читать вместе.
— Номеру два семнадцать, но ведет она себя как младшеклассница. Пора бы ей повзрослеть… Сейчас она знай себе развлекается в придуманном парке аттракционов… — Фил качает головой. — Раньше мы были династией… Я был ее королем. Она — моей королевой. Мы были героями… — Еще одна беременная пауза, и женщина с двумя кольцами закусывает губу. И не только она. Твоего бедного мужа не воспринимают всерьез даже здесь, Мэри Кей. — Я никогда не прогибался. Но правда в том… Ладно, я прогнулся, ребят. Я целую неделю не играл. — Вранье. — Знаю, я уже говорил… — Повтори еще разок. Прошу. — Но неужели это всё, а? Это и есть моя жизнь? — Он трясет головой. — Неважно. Вы не обязаны понимать… Не берите в голову.
