«Deus Vult! Deus Vult!» — боевой клич прозвучал торжествующе: каменная кладка со страшным грохотом обвалилась. В стене башни рядом с запасным входом образовался пролом, оттуда посыпались сначала большие камни, затем тучи каменной крошки и пыли. Когда же пыль осела, обнаружилась брешь локтей шести в высоту и такой же ширины. Тремеле помчался со всех ног назад, теперь уже со шлемом на голове, размахивая мечом. Он указал острием меча на ожидающих за осадной башней рыцарей и закричал, чтобы они следовали за ним. Де Пейна людским потоком потащило вперед; все как один подняли щиты, потому что со стен продолжали дождем падать стрелы, камни и горючие снаряды, устремились к уже приставленным штурмовым лестницам и стали карабкаться к зияющему пролому. Пыль и дым еще окутывали его, как туман, но рыцари, задыхаясь, хватая воздух открытыми ртами, уже прыгали в брешь. Появились и тут же опустели мехи с водой, рыцари выстроились, заслонясь щитами, держа наготове обнаженные мечи. Всего их было человек сорок — закованных в сталь бойцов, которые осторожно пошли по вымощенному камнем проходу, кромешную тьму которого едва рассеивали тускло мерцающие лампы и вставленные в скобы факелы.
— Мы прошли башню! — взволнованно воскликнул Парменио. — Теперь, должно быть, мы в переходе, который ведет внутрь крепости. Мы…
Конец фразы он проглотил, ибо перед ними внезапно возникло невесть откуда множество воинов. Они загородили рыцарям путь. Крестоносцы, одновременно и разъяренные, и напуганные, неистово устремились на врага и принялись колоть и рубить налево и направо. Некоторые со стонами падали на колени, зажимая кровоточащие раны. Пол сделался скользким от крови. И вот им удалось прорубить себе путь сквозь полчище врагов, они вырвались из башни, жадно вдохнув ночную прохладу. Не теряя времени, тамплиеры спустились по ступеням и рассыпались по вымощенной булыжником площади, от которой расходились ведущие в город узенькие переулочки. А за спинами крестоносцев что-то обвалилось с дьявольским грохотом. На руке де Пейна вдруг повис Парменио. Эдмунд сперва попытался его стряхнуть — он все еще был опьянен неистовством отчаянной рубки в переходе, когда его меч кромсал плоть врагов, а струи их горячей крови брызгали прямо ему на лицо. Ему все еще чудились искаженные злобой смуглые лица, вихрь рубящей и режущей стали, запахи крови и пота, забиваемые смрадом гари.
— Эдмунд! Давай сюда, Эдмунд!
Они оказались у подножия лестницы, ведущей в башню со двора. Рыцари Храма выстроились дугой, готовясь наступать дальше. Де Пейн услышал, как его окликают по имени, но Парменио тянул и тянул его по булыжной мостовой все дальше. Рыцарь неверным шагом последовал за ним. Он еще ничего не понял, но страх, овладевший Парменио, передался и ему самому. Вдвоем они добрались до начала переулка, где гулял свежий ветерок, охлаждая их разгоряченные лица. Парменио с силой потянул за щит.
— Эдмунд, Эдмунд, ради всего святого, снимай это все!
Де Пейн уронил щит, выпустил из пальцев меч. Снял шлем и, будто во сне, стянул с себя хауберк. Парменио в это время непрестанно нашептывал ему что-то о грозящей им опасности. Де Пейн бросил взгляд на площадь. Остальные тамплиеры — теперь их было около тридцати человек — перестроились, образовав кольцо, стоя плечом к плечу, сомкнув щиты. Эдмунд понемногу остывал от горячки боя, и до него начал доходить смысл того, что шептал Парменио. Они оказались отрезанными от своих. Де Пейн вспомнил ужасный грохот второго каменного обвала: это обрушилась верхняя кладка башни у ворот, завалив проделанный тамплиерами пролом, и теперь оставшиеся снаружи ничем не могли помочь пробившимся внутрь. Отдаленные звуки битвы звучали все громче. Этот приступ осажденные отобьют, а уж затем турки разделаются с противником, проникшим в крепость. Де Пейн с ужасом следил за происходящим. Великий магистр со своими лейтенантами,[69]возглавлявшими отряд, осознали, что находятся в ловушке: назад пути не было, а продвигаться вперед бессмысленно. Маленький отряд сомкнулся еще теснее, щит к щиту, выставив перед собой мечи. Послышались крики и возгласы. Де Пейн шагнул было вперед.
— Не будь глупцом! — шепотом осадил его Парменио. — Не делай глупостей, — повторил он. — Пропадешь ни за грош, как многие до тебя.
Генуэзец вцепился в де Пейна, оттащил его назад, и оба стали наблюдать за происходящим. Появились зловещие светящиеся точки, в тамплиеров полетели факелы, заметались тени. Защитники города, захваченные врасплох неожиданным поворотом событий, не могли поверить в свою удачу. Ветер доносил удаляющийся шум яростного сражения — крестоносцы за стенами крепости отступали. Все новые горящие факелы летели в замерших на площади тамплиеров. Де Пейн обессилено прислонился к грязной стене, когда могучий голос кого-то из франков затянул «De Profundis»:[70]«Из глубин я воззвал к тебе, Господи! Господи, услышь голос мой».
Летели новые и новые факелы, все громче становилось пение, выражая железную волю людей, которые не пали духом перед лицом неизбежной смерти. Рыцари Храма в плен не сдаются! Они не просят пощады, да ее и не будет. Снова зашевелились тени, в воздухе засвистели стрелы, застучали о щиты. Загремел боевой клич «Deus Vult!», и отряд крестоносцев стал отступать, все так же не размыкая щитов, вверх по ступеням, назад в башню. Теперь из темноты полилась целая река воинов, взметнулась по ступеням, схлестнулась с крестоносцами; зазвенела сталь, воздух наполнился боевыми кличами. Стена щитов осталась неколебимой. Волна турок в остроконечных шлемах и плотных накидках откатилась назад. Снова полетели горящие факелы, и снова устремились на врага защитники города. Сплошная цепь щитов в одном месте была разорвана, однако и эту атаку тамплиеры отбили. Тела рыцарей устилали верхние ступени. Оставшиеся в живых уже не кричали и не пели псалмы; они настороженно молчали. Новой волной накатили на них воины гарнизона. Из десятков глоток вырвался оглушительный торжествующий боевой клич: стену щитов удалось наконец разбить! Тамплиеры рассеялись, и на каждого из них в этой беспощадной схватке приходилось множество врагов. Однако захлебнулась и эта атака, враги отошли. Вперед же выступили лучники, натянув рогатые луки. Они выпускали стрелы залпами, один за другим, а самые меткие выискивали себе цель по своему желанию. Крестоносцы падали, роняя из безжизненных пальцев мечи. Взлетели по ступеням новые воины, замелькали топоры и булавы, мечи и кинжалы… Вскоре все было кончено.
Турки осматривали тела павших. Нет-нет, да и взблескивала в свете факелов сталь, раздавался булькающий звук — раненых добивали. Безжизненное тело Тремеле вытащили на свет, раздели и повесили на скобе, выступавшей из стены. Возбужденные турки пустились в пляс от радости, когда поняли, что им удалось заманить в ловушку и убить самого Великого магистра тамплиеров. Запели трубы. Через площадь спешили старейшины города в красных и белых халатах — полюбоваться на убитых. Раздались команды, под повешенным телом Тремеле установили зажженные факелы. Де Пейн разглядел стоящие торчком рыжие волосы своего еще совсем недавно такого горделивого повелителя, грязно-белое безжизненное тело, залитое кровью из широких ран на голове, шее и животе. Остальные тела также раздели и подвесили, а одежду и доспехи тамплиеров сложили в большую корзину.
