достал из подставки для приборов, стоявшей у плиты, деревянную ложку.
– Если честно… если честно, я не очень хочу.
– Хорошо.
Согласие механически слетело с моих губ. Он не хотел об этом говорить? Ладно. Не будем. Я снова склонила голову к бокалу мартини, успокаиваясь соленым запахом. Сделала глоток и села за стол, стараясь сосредоточиться на прохладной, травяной горечи джина и соленых оливках. Но, черт побери, что его все-таки тревожит?
Он стоял, чуть сгорбившись, у плиты и помешивал суп.
– Во сколько тебе надо быть там завтра?
– В семь утра. – Я придвинула к себе бумаги, с которыми сидел Натаниэль, чтобы отвлечься математическими расчетами. «План действий в чрезвычайных ситуациях при аварийном прекращении полета». – Ой.
План действий в чрезвычайных ситуациях… Это был замаскированный вариант вопроса: «Что делать, если кто-то умрет?».
Я поставила бокал на стол и встала на ноги. Подошла к плите, обняла Натаниэля со спины за талию и укуталась в тепло его тела.
– Я просто тебе напомню, что симуляции существуют для того, чтобы мы делали ошибки. То, от чего мы все умерли сегодня, – это минус одна штука, которая нам угрожает в космосе.
– Минус одна. – Он перестал мешать суп, и по краю темно-красной жидкости закрутились клубы пара. Прижимаясь к его спине, я почувствовала, как у него перехватило дыхание. Натаниэль отвлекся от кастрюли и опустил обе ладони на мои руки. – Прости. Я думал…
Я не отрывала щеки от его лопатки и ждала.
– Я думал, что привык. Смотреть, как ты улетаешь в космос, вертеть в голове огромный список того, что может пойти не так, – одной рукой он нащупал мое обручальное кольцо и покрутил его на пальце: – Вот только здесь я знаю, что может пойти не так. А там? Может… может случиться так, что ты никогда не вернешься домой.
– Это может случиться в любой день, – я обняла его еще крепче. – Меня может сбить машина.
– Но тогда я хотя бы буду знать, – вдруг он выпрямился и тихонько усмехнулся: – Господи. Отлично звучит… «Боже, милая, ты можешь умереть, но можешь сделать так, чтобы я узнал обо всем в подробностях? Спасибо!»
Я фыркнула и поднялась на цыпочки, чтобы чмокнуть его в шею.
– Дурачок, – я потянула его за талию, – иди сюда.
– Куда?
Одной рукой Натаниэль выключил конфорку, а другой вытер лицо.
Я повела его вокруг стола в кровать, сделав вид, будто не замечаю, что глаза у него были красными. По правде говоря, я понятия не имела, как его утешить. Сейчас проходило так много полетов, что Натаниэль больше не мог следить за всеми, и Клемонс, спасибо ему за это, постановил, что мой муж не может работать над моими вылетами. Хотя, возможно, на самом деле это было жестоко, ведь так он лишался чувства, что может на что-то повлиять. То, чего он так боялся… Все это были не выдумки. Лебуржуа погиб в прошлом году, когда из-за сломавшегося переключателя тормозные двигательные установки отказали во время дежурного орбитального маневра. Я потянула мужа за собой, усадила на кровать, обвила его руками и просто держала в своих объятиях.
Через мгновение он откинулся на спину, так что мы оба теперь лежали на кровати, переплетя конечности. Его лицо было очень близко, и эти голубые глаза, теперь покрасневшие, внимательно изучали меня, словно я была картой звездного неба. Натаниэль провел пальцем у меня между бровей и затем по щеке. От его руки исходило тепло.
– Я люблю тебя, и… – он осекся и закрыл глаза, тяжело сглотнув, – и поэтому я не хочу об этом разговаривать. Потому что я не уверен, что смогу поддержать тебя и быть с тобой честным…
Внутри у меня все сжалось от горечи. Все, что я могла сделать, – это притянуть его ближе к себе и постараться не заплакать, потому что меньше всего мне хотелось, чтобы он успокаивал меня в тот момент, когда это он нуждался в поддержке. Мы столько всего проговорили, когда решали, стоит мне лететь на Марс или лучше остаться на Земле, но в уравнении не было этих страхов моего мужа. Это была скрытая переменная, которая теперь нарушала все равновесие.
– Что я могу сделать?
Он, задыхаясь, рассмеялся.
– Не умирай?
– Я постараюсь. – Я начала рисовать пальцем на его руке круги. – Что-нибудь еще?
Натаниэль снова вздохнул.
– Проблема главного инженера, женатого на космонавтке, заключается в том, что я прекрасно знаю, как вы юлите в своих отчетах о здоровье. Ты нарисуешь самую красивую картинку в отношении всего, что не сочтешь критически важным.
Я поморщилась. Не то чтобы он ошибался.
– А как насчет…
Он открыл глаза. Зрачки у него были огромными и черными, как космос.
– Как насчет чего?
– Ладно, это глупости.
– Ты не сильно часто делаешь глупости, если только для этого нет особых причин.
Моя рука скользнула вниз по его брюкам, чтобы проверить, выполнены ли условия пуска. Пока нет. Это означало, что мне нужно подкачать топливо.
– Ну… Ты говорил об отчетах. Что если я буду докладывать тебе лично?
Натаниэль повернулся и оперся на локоть.
– Докладывать лично, говоришь, – но потом он покачал головой: – Бесполезно. Вы будете вещать на таком диапазоне частот, что на Земле каждый будет знать о тебе все.
– Не будет, если мы воспользуемся шифром.
– Как только появляется шифр, находится и расшифровщик.
– Ах… – я приподнялась на локте и поцеловала его. Вот тут-то мой опыт работы вычислителем мне и пригодится, тем более если я разузнаю, как будет работать на марсианской миссии система телетайпной связи. – Но если шифр не виден, никто не догадается, что нужно что-то расшифровать. Скажем, если спрятать его в буквенном мусоре в самом начале и в конце телетайпной передачи.
Какое-то мгновение Натаниэль смотрел на меня… точнее, куда-то в мою сторону. Но учитывая пролегшую между бровей морщину и то, как метались туда-сюда его глаза, как будто он гнался за какой-то мыслью, я с уверенностью могу предположить, что он уже программировал телетайп. Потом он резко вернулся в реальность, улыбнулся и наклонился меня поцеловать. Губы у него были теплыми, и от них все еще немного пахло джином.
А где-то в другом месте ожили двигатели, и все было готово к пуску.
Глава девятая
РАСОВЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ В ООН
Канзас-Сити, штат Канзас, 24 марта 1962 г.
Официальные лица США начали сыпать заверениями, пытаясь успокоить азиатских и африканских дипломатов, возмущенных серией неприятных инцидентов, которые произошли в городе из-за расовых споров. Ситуации с участием небелых дипломатов вызвали негодование в международном сообществе. Последним случаем стало нападение на Юсуфа Гуйе, первого секретаря мавританской делегации, произошедшее две недели назад.
К франкоговорящему дипломату, отправившемуся на вечернюю прогулку, подошла группа белых молодых людей. По его словам, они начали на него кричать, а затем ударили его пивной бутылкой. Он получил порезы на лице и нуждается в больничном лечении.
Хелен встретила меня у
