было замораживать камни, и от этого у него по спине пробежал холодок. Очевидно, с Хардвиком лучше не связываться.
— Меня зовут Эмилия Лопез, — сказала она. — Я… друг Роуэна. нашла его телефон. Я волнуюсь, что у него неприятности.
И вновь Хардвик ненадолго замолчал.
— Какие неприятности? И откуда ты знаешь Роуэна?
— Я… я не знаю, как объяснить, — сказала Эмилия. — Я встретила Роуэна вчера. Он… ну, мы столкнулись друг с другом.
Она почти чувствовала недоверие Хардвика на другом конце провода и поняла, насколько сомнительным это может казаться. Честно говоря, если бы она была плохим парнем, пытающимся завести хорошего в ловушку, то именно так бы и поступила. Хардвик правильно сомневался.
В отчаянии Эмилия задавалась вопросом, как его убедить в ее искренности. Похоже, не осталось другого способа кроме того, что сказать правду.
— Я его пара.
На другом конце провода послышался резкий вздох.
— Его пара?
— Да. — Эмилия начала быстро говорить, пока Хардвик взял минутную паузу. — Когда Роуэн проснулся утром, во дворе у меня был волк… вервольф. Он вышел поговорить с ним и не вернулся. Я боюсь, что он попал в беду.
Хардвик вновь замолк, но теперь казалось, что он ее слушает.
— Это не первый раз, когда Роуэн бросается в одиночку, — сказал он в конце концов. — Мне нужно знать твое расположение. И любые идеи о том, куда мог деться Роуэн.
Эмилия с радостью назвала Хардвику свой адрес и рассказал о мужчине, связанном в сарае. Также сказала, что не может сообщить ничего полезного о том, куда мог пойти Роуэн, поскольку лес темный и густой, и в нем много мест, где можно спрятаться.
— Хорошо, — наконец сказал Хардвик. — Я пошлю к тебе нескольких агентов. Самое важное, что ты можешь сейчас сделать, — оставаться в безопасности.
Не сказав больше ни слова, он прервал звонок. Эмилия осталась смотреть на телефон в своей руке, чувствуя, как напряжение скручивается в животе.
Хардвик сказал ей сидеть дома, как и Роуэн ранее.
«Но что, если там есть еще оборотень? И он придет искать своего друга? Я не могу просто продолжать их бить сковородкой».
Кроме того, она знала, что просто не сможет сидеть здесь, ничего не делая. Не тогда, когда может быть нужна Роуэну.
— Пошли, Макс, — бросила Эмилия, направляясь к двери и засовывая ноги в ботинки. Зашнуровав их, она бросила взгляд через плечо на других собак. — А вы, ребята, все оставайтесь здесь, хорошо? Мы скоро вернемся, обещаю.
Встав и сжав в руке чугунную сковородку, Эмилия открыла дверь и вышла в снег, а Макс следовал за ней по пятам.
«Я иду, Роуэн», — подумала она, держа путь в лес. Она чувствовала себя нелепо, думая об этом… Роуэн — огромный парень и, очевидно, в десять раз сильнее ее… но все равно, если ему понадобится помощь, она будет рядом.
Несмотря ни на что.
Глава 9
Роуэн
— Ну, ну, ну. Роуэн Стэнтон. Давно не виделись.
В тусклом свете глаза Мерритта Уоттса опасно блеснули.
Роуэн не удостоил его ответом. Уоттс выглядел точно так же, как он его помнил: огромный, коренастый мужчина, но с молниеносной скоростью движений, которая не вяжется с его размерами.
Его густые каштановые волосы начали седеть, но он выглядел таким же сильным, как и всегда. И самое главное, в его глазах читался тот же жестокий отблеск, который Роуэн помнил при аресте много лет назад.
Тогда Уоттс поклялся, что отомстит. Роуэн задавался вопросом, собирается ли он теперь сдержать слово.
Роуэн напрягся.
«Без боя точно не сдастся».
Однако, Уоттс должен понимать, что убийство агента Патрульного Корпуса Оборотней не сойдет ему с рук. Если ему убьют или даже ранят, Хардвик и другие агенты под его командованием обрушатся на Уоттса и его банду, как тонна кирпичей.
Агентов было немного, и все они работали в одиночку, всегда прикрывая спины друг друга. Хардвик, несмотря на все разы, когда выедал плешь Роуэну, имел для этого хорошую причину.
Роуэн никогда не думал, что будет благодарить начальника за то, что тот заставлял отчитываться в жесткие по времени рамки.
— Значит, нечего сказать? — ухмыльнулся Уоттс. Остальная часть его банды стояла позади Роуэна, блокируя выход из пещеры на склоне горы, которую они использовали в качестве укрытия. Роуэн пересчитал их, когда вошел… помимо трех волков, кабана и рыси, с которыми он пришел, здесь был еще один человек, но Роуэн не поймет в кого он оборачивается, пока мужчина этого не сделает.
Не очень хороший шансы для боя. Но он мог прорваться сквозь них и улететь.
«Не раньше, чем ты уложишь Уоттса! — сказал его грифон, щелкнув клювом. — Это наш долг! Кроме того, он представляет угрозу для нашей пары. С ним нужно разобраться».
Роуэн сумел удержаться от гримасы. Конечно, он бы убрал Уоттса, если бы мог. Но сейчас шансы не совсем на его стороне.
Грифон распушил перья, в нем клокотала ярость.
«Послушай, я не собираюсь выходить из себя и делать что-то глупое из-за твоей гордости. Если придется отступить и дождаться Хардвика, чтобы выйти из передряги живыми, именно так я и поступлю», — сказал Роуэн своему зверю. Правда, его тоже раздражало, что, скорее всего, придется искать путь к отступлению, а не производить арест, но прямо сейчас у него были и другие причины для беспокойства
«Например, Эмилия».
Впервые в жизни у него появилась причина быть осторожным, имея дело с преступниками. Больше всего на свете он хотел благополучно вернуться к своей паре. Он не мог смириться с мыслью, что больше не увидит ее, когда они только нашли друг друга и образовали связь.
«Я вернусь к тебе», — пообещал он мысленно. Роуэн подумал о том, как ее черные волосы завиваются вокруг лица, когда становятся влажными, и как краснеют ее щеки, когда она смущается. Тут нет других вариантов: он должен к ней вернуться.
И, если это означало убежать, когда его грифон хотел встать и сражаться, значит, так тому и быть. А потом вернутся за Уоттсом и остальной частью банды.
Сейчас он просто смотрел на Уоттса, не решаясь заговорить.
— Ты ранишь меня в самое сердце, — сказал Уоттс с ухмылкой. — Мы не виделись столько лет, а ты не можешь поинтересоваться даже как у меня дела? Предполагаю, ты знаешь… я был в гребаной тюрьме.
Роуэн подавил желание закатить глаза. Уоттс никогда не менялся. Казалось, он думал, что тюремное заключение было чем-то несправедливым, а не вполне закономерным результатом его преступной жизни.
— Честно говоря,
