Я редко выхожу из дома. Как мне знать другие дороги?
Не ответив ей проехал мимо пустых улиц, пока не заехал в хорошо освещенный район. Здесь было много магазинов с яркими вывесками и толпа людей. Дорога просторная, но пешеходов так много, что двигаться сложно.
Это один из известных ночных рынков в Токио — место, куда каждую ночь съезжаются люди.
Когда я проехал на «Ламборджини» через толпу, на нас обрушилось множество завистливых взглядов.
Тацуко сидела в машине, немного нервничая. Обычно она не нервничала даже при виде вооружённых людей. Но за всю свою жизнь она никогда не видела столько людей и не была в таком шумном месте. Более того, мы стали центром внимания!
Вдруг я остановил машину прямо посреди ночного рынка.
— Любовничек, ты… — начала Тацуко, но я уже нажал кнопку, чтобы открыть крышу машины.
Этот спортивный Ламборджини был кабриолетом. Поэтому, нажав кнопку, крыша медленно сложилась в багажник. Сразу же усилились звуки снаружи: крики, музыка, шум уличного движения — всё это доносилось до нас.
Мы привлекли внимание окружающих. Но поскольку люди знали, что машина стоит целое состояние, они держались на расстоянии, наблюдая за ней. Им было интересно, что собирается делать эта богатая пара.
Красота Тацуко не осталась незамеченной, и ей стало неуютно, так как она не привыкла к пристальным взглядам и редко общалась с людьми. Теперь, окруженная такими пристальными взглядами, её сердце забилось быстрее.
Яркие огни ночного рынка освещали нас и толпу людей.
Повернув голову с улыбкой посмотрел на смущенную Тацуко.
— Любовничек, зачем ты это делаешь… — пробормотала Тацуко, покраснев. Множество лиц, уставившихся на неё, заставляло её ужасно нервничать.
— Потому что хочу устроить тебе идеальное свидание, — сказал я и обнял Тацуко за талию. Прямо перед её широко раскрытыми глазами я поцеловал её в губы.
На мгновение всё вокруг замерло, даже разносчики притихли, наблюдая за наглой парой. Тацуко почувствовала мое теплое дыхание и поняла, что мы целовались на глазах у множества незнакомцев!
Она с трудом оторвала губы, покраснев и немного задыхаясь, сказала:
— Любовничек, не будь таким, все смотрят.
— Тебе не нравится, когда я тебя целую?
— Нет… дело не в этом. Пожалуйста, можешь снова поднять крышу? — умоляла Тацуко.
Я покачал головой:
— Если снова поднять крышу, тогда зачем покупать такую машину?
— Но зачем опускать крышу для поцелуя… — Тацуко была так смущена, что сползла по сиденью.
Погладив её по гладким волосам тепло сказал:
— Просто хочу, чтобы все видели, что Тацуко принадлежит мне, Синдзиро. Она счастливая дама, вызывающая зависть у других. Она красива и незаурядна. Я люблю её и не боюсь, что нас будут осуждать.
Сказав это, ещё раз поцеловал её. Наши губы соприкоснулись, создавая красивую сцену на шумном ночном рынке. На этот раз Тацуко не уворачивалась. Её глаза были плотно закрыты, из них текли слёзы счастья.
Бесчисленные взгляды были обращены на нас. Казалось, музыка в магазинах была единственным звуком. Через время некоторые начали хлопать, и вскоре это действие объединило почти всех.
Все присутствующие поддерживали друг друга, несколько молодых пар не удержались и поцеловались. Мы с Тацуко погрузились в свой собственный мир, забыв, где мы находимся.
Среди толпы мы казались такими незначительными. Но после этого вечера люди будут помнить этот страстный поцелуй в машине.
* * *
На следующий день была суббота. После завтрака мне позвонила Маюми. Она уже забронировала билеты в Нагою на понедельник. Мы пока не знали как добраться до её родного села в горах. Поэтому решили разобраться с этим уже по прибытии в Нагою.
Затем поленился перед телевизором и вкусно пообедав, собирался вздремнуть. Но тут мне позвонили.
Посмотрев на телефон, увидел, что звонила Цуруко.
Мы не общались после последнего разговора с её отцом, и она тоже не звонила. Немного сомневался, но все же ответил, беспокоясь за здоровье ее отца:
— Цуруко, что-то случилось?
Цуруко звучала подавленной:
— Разве мне нельзя просто поговорить с тобой, Синдзиро-сан?
Я вздохнул:
— Цуруко, тебе стоит прислушаться к своему отцу. Если нет ничего важного, нам не стоит часто общаться.
— Я… Я хочу, чтобы ты пошел со мной в приют, — произнесла Цуруко с надеждой в голосе. — Нельзя ли это устроить, Синдзиро-сан?
Мне стало неловко, но, вспоминая, как старик умолял меня, я решил:
— Цуруко, тебе лучше пойти туда одной. Мне нужно отдохнуть.
Цуруко немного помолчала, потом сказала «хорошо» и повесила трубку.
Услышав сигнал окончания звонка вздохнул с облегчением. Отказывать в помощи этой невинной девушке сложно, особенно учитывая время, которое мы провели вместе. Это вызывало у меня неприятное чувство.
Я решил жить как нормальный человек в обществе и учитывать нужды и желания других. Если бы я поступил так, как хотел, из-за любви к Цуруко — это усложнит жизнь старику и его жене.
* * *
В понедельник я взял свою сумку и поехал на такси в аэропорт Токио. Вернулся сюда так скоро, чтобы снова полететь с Маюми. С тех пор наши отношения изменились.
Маюми стояла в солнцезащитных очках, которые закрывали половину ее лица. Она тащила с собой огромный чемодан и была в облегающих джинсах и оранжевой рубашке. Она жевала жвачку, слушала музыку в наушниках и поглядывала на часы. Она уже некоторое время ждала меня.
Когда я медленно подошел, Маюми мило опустила солнцезащитные очки и закатила глаза, глядя на меня:
— Почему я каждый раз должна тебя ждать? Ты не можешь прийти раньше, как джентльмен?
— Всего два раза, что ты имеешь в виду под «каждый раз»? — Не смущаясь сунул руку в карман ее джинсов, надеясь найти жевательную резинку для себя.
Маюми растерялась от такого количества людей вокруг и в панике шлепнула меня по руке:
— Чего ты трогаешь⁈ Жвачки больше нет!
Я ничего не нашарил в кармане, но не торопился убирать руку. Погладил ее мягкую талию до удовлетворения, и только потом отстранился.
Маюми была так зла, что ее лицо покраснело.
Она несколько раз ущипнула меня за талию и продолжала
