жуков сколько за день набежало.
И фея вытянула вперед тонкую розовую ручку. Пальцы девушки были скреплены прозрачными перепонками, отчего ручка напоминала лягушачью лапку.
— Я не за росой, — торопливо стала оправдываться Ивка. — Я только посмотреть. Если можно.
Фея сморщила носик, свела на переносице едва заметные брови, бросила за Ивкину спину: «Эй, Шанин! Ты вчера под утро обещал жуков обобрать с листьев. Плохая твоя работа. Ничего не дам за нее».
Сзади тут же раздался полный безнадежности вой. Так могла выть лисобоица-мать, вернувшаяся домой и не нашедшая в норе лисят. Ивка испуганно обернулась. Молодой, худющий парень в грязной рубашке, с давно, может быть вечность, немытыми волосами, сосульками свисающими вдоль запавших щек, раскачивался из стороны в сторону, обхватив лицо руками. Потом повалился на спину и стал кататься по земле.
— Прекрати! — прикрикнула фея. — Нечего тут балаган устраивать. Слушай лучше.
Парень тут же замолчал и замер на месте.
— Завтра с утра начнешь сначала. Если сделаешь как надо, получишь горькушку.
— Не могу ждать до завтра! — жалобно застонал парень. — Дай хоть немного. Умру ведь. Не доживу до утра.
Сосульки волос мелко тряслись вдоль изможденного лица, грозя оборваться.
— Умрешь, если будешь так часто горькушку пить. Говорила ведь. Объясняла. Не дам и все, — и фея отвернулась от убогого. — А ты, значит, посмотреть, — сказала Ивке. — Ну и смотри. Где еще фей увидишь.
Крошечная девушка потянулась, чуть наклонилась вперед. Раскрылись блестящие, похожие на стрекозиные, крылья в темных прожилках.
Поднялась в воздух, подлетела к Ивкиному лицу. Провела перепончатой ладошкой по щеке, дотронулась до растрепавшихся волос.
— Данница? Не часто к нам Данницы заходят. А что это у тебя на шее? Ох… Сюда! Все сюда! — Ивка никак не ожидала, что крошечная девушка может так громко кричать. — Смотрите, что есть у этой Данницы!
Вокруг Ивки вдруг стало тесно от прозрачных перламутровых крыльев. Похоже было, что вокруг нее собрались феи со всей Долины.
У многих из них были зажаты в ручках похожие на мыльные пузыри сосуды магического тонкого стекла для сбора росы. Некоторые, по двое, отчаянно пыхтя, несли золотые монеты — эти феи только что закончили торговлю с Данниками. У Ивки голова закружилась от трепыхания крыльев, разноцветных платьев, легкого, пропахшего горькушкой, дыхания.
— Данница. Оберег. Оберег. Данница, — звенело вокруг.
Одна из фей села Ивке на плечо, колокольчик зазвенел у самого уха: «Откуда у тебя такая редкая вещь?»
— Главный Маг королевской канцелярии отдал. Сказал, что пригодится.
— И ты не обратилась в прах. Мы просто не можем в это поверить. Для нас великая честь принимать у себя такую Данницу. Проси, что хочешь. А это — от нас подарок. Фея протянула Ивке заполненный до краев стеклянный флакон.
— Горькая роса, — прозвенел голосок. — У нас, к сожалению, нет ничего более ценного. — Нас ругают, что мы жадные, что берем за горькушку большие деньги. Но ведь нам надо чем-то платить за шелковые платья, медовый нектар и золотые гребешки. Но не буду больше о нашей жизни. Пойдем на поляну, ты нам расскажешь о себе. А самые молодые из нас станцуют для тебя танец фей. Редко кто из людей может похвастаться, что его видел. Я танцевала для самого Первого Данника! Как давно это было! А потом мы познакомим тебя с самыми яркими звездами. И может быть, кто-нибудь из них согласится исполнить твое желание.
Над Маковой Долиной медленно проступали звезды, как будто поднимались со дна черного корыта. Ивку заботливо усадили на перину из маковых лепестков, налили в золоченый кубок медового отвара.
— Полнолуние, полночь, полуночные танцы, все для тебя, Данница, — прошептала устроившаяся на Ивкином плече старая фея. — Смотри не отрываясь, и тогда познаешь сущность небесных сфер.
Шесть крошечных девушек в шелковых белых одеждах, покрытых золотой пыльцой, поднялись над полем, освещенным луной и Пламенными Светляками. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее закружились над красными цветами. Ивка пыталась смотреть не отрываясь, но феи кружились все быстрее, все неистовее, мелькали прозрачные крылья, легкая материя, тонкие белые руки. Тела фей сплетались и расплетались, образуя причудливые фигуры. И вдруг мир вокруг перевернулся и зазвенел серебряными колокольчиками. И небо упало на землю, алые цветы растворились в синем воздухе, звезды вспыхнули ярче ночного костра.
— Загадывай желание, — жарко зашептала в ухо старая фея.
— Я хочу… Я… — застывшие губы с трудом произносили самые простые слова.
— Быстрее! Время уходит! — старая фея теребила воротник платья.
Самая яркая звезда скатилась с высоты, опалила холодным пламенем.
Ивка собралась с последними силами: «Пусть мой ребенок будет счастлив».
Слова родились неожиданно, вылетели из сведенного горла помимо воли. Ивка хотела попросить счастливого возвращения домой. И вот, на тебе… Значит, так тому и быть.
Когда Ивка совсем пришла в себя, над Долиной вставал рассвет. Феи исчезли, только лежал у ног пустой кубок, кружились над головой легкие лепестки, а фартук был обсыпан золотой пыльцой.
Рог, заработавший в поездке меньше, чем рассчитывал, стал раздражительным и хмурым. Намекал Ивке, что надо бы доплатить за проезд и даже иногда начинал на нее кричать — срывал злость. Остальные Данники пожимали плечами, но помалкивали — мало ли в чем девчонка хозяину отказала. Связываться с Рогом никто не хотел. Все очень хорошо знали его взрывной характер и тяжелю руку. И ехала теперь Ивка на драконе хозяина. Из гордости не хваталась за его куртку, хотя по-прежнему боялась находиться в седле. Тем более что дракон Рога был самым высоким и самым нетерпеливым.
Рог ехал теперь в конце каравана. Бурчал занудно себе под нос об убытках и проклятых феях, колотил бедного дракона по спине, недобро зыркал на Ивку налитыми кровью глазами.
Дракон резко остановился. Девушка чуть не выпала из седла. Рог уже стоял на земле, щурился нехорошо, крутил в руках толстую рукоятку плети.
— Слезай! И давай сюда горькушку. Не нужна она такой сопливке, как ты.
Ивка огляделась. Остальные драконы ушли далеко вперед. Она осталась с Рогом один на один.
— Ну! — хозяин каравана стегнул
