Свежий воздух, повеявший снаружи, залез под обшлага рукавов, поднырнул под борт куртки, прокатившись по размякшему в тепле телу, вызвал озноб и заставил Заурбека зябко поежиться. Выходить под холодные водяные струи не хотелось.
«Да куда он денется? – сам у себя спросил Умаров и сам себе тут же ответил: – Никуда. Даже если Ибрагим и Лечо забудут о своих обязанностях, пленник не сможет освободиться. На руках и ногах путы, снаружи – надежная щеколда. Или все же сходить?» Заурбек заколебался, однако новый порыв ветра, ударивший в дверь и принесший в помещение новую порцию холода, все же заставил его передумать.
Главарь банды отступил на шаг, затем потрогал находившуюся за пазухой ученическую тетрадь и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, вернулся к уже успевшему остыть ложу. «Чуть позже», – решил он, имея в виду проверку находящегося в сарае пленника, после чего взгромоздился на нары и тут же заснул. За земляной стеной продолжал шуметь дождь.
Старший прапорщик ЕфимовМы отошли уже довольно далеко, но все же не настолько, чтобы полностью не опасаться преследования. Впрочем, я подозревал, что Вадим уже подумывал, «а не навести ли нам артель?». Так, на всякий случай. Конечно, по всем прикидам, «чехов» она не достанет, а вдруг? Я же, в свою очередь, начал надеяться, что наши приключения медленно, но упорно приближаются к благополучному финалу. Но, увы, закон подлости дал о себе знать и на этот раз.
– Стойте! – раздался голос тяжело дышащего «Кулибина», и я понял, что он меня нагоняет.
– Чи? – не останавливаясь, бросил я через плечо окликнувшему меня Егору. Он был уже совсем рядом, но не ответил. Я уже было хотел шикнуть на него, чтобы соблюдал дистанцию, и в этот момент наш «кавказский пленник» потянул меня за рукав.
– Командир!
– Что у тебя? – Мой голос прозвучал чересчур грубо. Ну, и ладушки, не до сантиментов.
– Командир, не имеет смысла, – тоном обреченного на казнь проговорил Егор.
– Что не имеет смысла? – Я был вынужден остановиться и поднять руку, останавливая всю группу. Чтобы тормознуть шедшего впереди Онищенко, пришлось чикнуть.
– Мое спасение не имеет смысла, – покорно опустил голову «Кулибин». Это что за уничижение? Умник малость тронулся рассудком или как? – Вы зря рисковали, лучше бы меня убили…
– Да? Может, прибить тебя прямо сейчас? – вроде как пошутил я.
– Стоило бы… – судорожно сглотнул Егор. – Я исписал целую тетрадь, я сообщил им о… – начал он, но я перебил его, не дав договорить.
– А вот что именно ты им сообщил – трепаться не следует. Нам это ни к чему.
– Они уже передали эти твои «сведения» куда-либо? – вмешался в наш диалог подошедший майор Гордеев.
– Нет, я уверен, нет, – замотал головой Егор, а я мысленно матюгнулся. Получается, это не бред помешавшегося на радостях заложника.
– Ты подумал о том, о чем и я? – глядя мне в лицо, поинтересовался ротный, значит, мои мысленные матюгания не остались незамеченными.
– Надо возвращаться, – угрюмо буркнул я. А что еще нам оставалось? Артуха не поможет, не достанет, а если и достанет, именно тот, кого следует грохнуть, сбежит в первую очередь.
– Об чем базар? – перебив меня, нарисовался из-за спины Гордеева Виталик. Ну, естественно, как же без него!
– Ни о чем, – отрезал ротный, и Виталик, совсем не обидевшись, поспешил отойти в сторону.
– Возвращаемся, – принял решение Вадим.
– Погодите! – Ноги Красильникова подкосились, и он опустился на серую от мутных потоков землю.
– Что у тебя еще стряслось? – спросил я, с трудом поборов в голосе рвущееся наружу недовольство.
– Ничего, ничего, так просто, устал, – поспешно замотал головой наш «кавказский пленник», и именно эта поспешность дала мне повод усомниться в искренности сказанного. – Сейчас… вот чуть-чуть отдышусь. – Егор закрыл глаза, да так и застыл, подставляя лицо падающим с небес водяным струям.
Егор КрасильниковОн с трудом нашел в себе силы сознаться в содеянном. А когда сознался, почувствовал, как по груди растеклась острая, режущая боль, и на лбу выступил холодный пот. На миг показалось, что все кончено, он сейчас умрет. Силы покинули его, и он начал опускаться на землю.
– Что у тебя? – донесся до Красильникова, как из далекого тумана, голос одного из освободивших его спецназовцев.
– Ничего, ничего, – поспешно отозвался Егор и вдруг понял, что накатившие на него слабость и головокружение начали отступать. Забарахливший «человеческий мотор» забился ровнее.
«Ничего, ничего», – уже мысленно повторил Красильников и, подняв вверх лицо, подставил его под капли дождя.
Странно, раньше он никогда не жаловался на свое сердце. Его сердце всегда работало как отлаженный механизм, стучало ровно и уверенно. И вот надо же! Постепенно боль стала утихать.
