способен ученик сам и чему научился за полгода, и второе — в конце учебного года, когда учителями смотрится не только потенциал и умение учеников, но и их стремление стать лучше и сражаться за лучшее место для себя.
Ведь обучение в академии Камелии складывалось так, что по истечении шести лет, те, кому повезло проучиться ровно от начала и до конца, могли поступить на службу к Его Величеству. Вне зависимости от титула или богатства семьи, всех учеников, сумевших так или иначе, проявить себя, брали на службу, где они могли продолжить проявлять свой потенциал и заслужить там почет и привелегии не только для себя, но и для всей своей семьи и всего рода.
Но, к счастью или к сожалению, там где существует почет, существует и позор. И стоит сделать лишь один неверный шаг, как вместо славы и почитания всеми, тебя будет ожидать презрение и порицание.
Бажан, стоило ему усесться на скамейке, начал обдумывать, как ему поступить, чтобы не только не навлечь на себя проблем, но и не навлечь неприятности и на двух своих соклассников, ведь сейчас они сидели рядом и всем своим видом показывали, что, что бы не произошло, они помогут.
Эти трое, сами не поняли, когда успели так сблизиться, ведь ещё не прошло и суток с момента встречи Бажана с этими двумя, но вот они уже сидят вместе и думают над тем, как отомстить. Отомстить всем вместе.
Вероятно, обстоятельства в жизни, порою, складываются так, как совсем того не ожидаешь и случается то, что совсем не думал и не подозревал, что случится.
Приехав вчера в академию Бажан, даже и не надеялся найти здесь хоть с кем-то общий язык, ведь он прекрасно понимал, что его семья бедна и что он сам, не отличается слишком глубокими познаниями в чем-либо. Так что едва — ли кто-то захочет познакомиться с ним и, тем более, завести дружбу. Едва-ли?
Но вот, не прошло и суток, как юный господин Вирлион сидит в компании юных господ Аларнона и Акторона, которые являются сыновьями одних из самых богатых родов волшебников во всей Анлиссии. И, несмотря, на то, что эти два мальчика и выросли в чрезмерной роскоши и богатстве, это никак не повлияло на них и не превратило в эгоистичных существ, которым всё равно на всех и всё, лишь бы добиться того, чего они желают.
Но, к несчастью, такие существа, всё — таки, учились в академии. Ну, так точно думал Бажан.
— Когда мы будем бить рожу Фирлиона? — с неподдельным интересом, спросил Кир и сжав кулаки, помахал ими прямо перед лицом Бажана. — Видишь их, да? Вот они тебя видят и радуйся, что сегодня они собираются коснуться не твоего лица, — увидев выражение лица Бажана, который сам не понял, как перед его лицом оказались два кулака, Кир рассмеялся и похлопал того по плечу. — Не боись, Вирлион, ты не единственный, кто хочет набить рожу этому выскочке, так что мы тоже в деле. Так ведь?
Лин понял, что обращаются к нему, но не проронил ни слова, а только кивнул в знак согласия.
— Во имя всего, что только существует в мире, Аларнон, ты можешь хоть раз вести себя нормально, — не выдержал Кир и толкнул Лина в плечо. — Мы все думаем, что сделать с Фирлионом, а ты только сидишь, молчишь, да киваешь своей поносной головой. Неужели не способен на, хоть, какие-то эмоции?
Бажан услышав, как Кир опять начал обзывать Лина, тихо рассмеялся. Его ещё в первый и во второй разы рассмешило, как Лина назвали поносником, но в те разы мальчик, с трудом, но сумел сдержаться, но услышав это обзывательство снова, да ещё и связанное с головой, юный господин Вирлион не выдержал и рассмеялся. И, хотя, его смех был тихим, всё же Кир сидел рядом с ним так, что сразу же услышал его.
— Ты чего смеёшься, Вирлион? Голову повредил после падения, что ли? Тебя же вроде полностью вылечили или, всё-таки, не полностью? — Кир удивлено посмотрел на Бажана, а потом переглянулся с Лином, который всё также сидел без единой эмоции на лице и смотрел на Бажана, словно тоже пытался понять почему тот смеётся.
Но Бажан, всё продолжал смеяться, пока Кир не толкнул его так, что мальчик, чуть не свалился со скамейки, с трудом успев ухватиться за нее, дабы не коснуться земли носом.
— Да, точно повредил свою головошку, — сделал заключение Кир. — И как с такой головой, ты собрался жить дальше?
— А я то, что, ха-ха, — Бажан уже смеялся не так сильно, но всё же, продолжал. — Я не виноват, что твои слова звучат слишком смешно, ха-ха.
— Какие слова? Что я сказал смешного то?
— То, ха-ха, как ты обзываешь господина Аларнона, ха-ха, — держась за живот, произнес Бажан, стараясь изо всех сил успокоиться.
Пережив сегодняшний стресс, даже эта крохотная ситуация, где один его соклассник обзывал своим писклявым голосом другого, становилась для мальчика через чур комичной и хотелось смеяться так долго, пока не останется на это сил.
— Я? А как я его обзываю? — Кир подсел ещё ближе, касаясь плечом плеча Бажана и уставился со всем вниманием в его лицо.
— Ты обзываешь его поносником, — на миг прекратив смеяться, ответил Бажан, но стоило ему произнести это предложение, как он вновь разразился непрекращающимся смехом, который уже, отнюдь нельзя было назвать тихим.
— Чего? Да где же это обзывательство? Поносник и есть поносник, — как ни в чем не бывало, произнес Кир. — Для Аларнона это вовсе не обзывательство, а правда. Кто же виноват, что в десять лет его важный рот сожрал три немытые сливы, а после его важный зад не слезал с горшка три дня, — хотя Кир говорил каждое слово серьезно, всё же, маленькая доля ехидства слышалась в его голосе, и особенно проявилась на "важный рот" и "важный зад".
Бажан пытался всеми силами прекратить смеяться, но услышав слова Кира, сполз по скамейке на землю, держась за живот и смеясь так громко, что привлек внимание других учеников, что находились хоть и далеко от этой троицы, но, всё-таки, сумели расслышать смех юного волшебника и взглянув на него, вероятно решили, что этот первогодка, скорее всего, просто навсего дурачок, на которого не стоит тратить и крупицы своего внимания.
— Важный рот сожрал три немытые сливы, а после важный зад не слезал с горшка три дня ха-ха-ха, — повторив слово в слово, произнес Бажан, утирая ладонями слезы, что выступили из глаз
