отклик в моей душе.
«Любовь не спрашивает, хотим мы встречи с ней или нет. Она нечаянно нагрянет, и от нее никуда не убежать». И я понимающе кивал.
Тетушка утешающе хлопала меня по плечу: «Малыш, если ты меня понимаешь, значит, уже повзрослел».
В ответ я только горько улыбался. Слишком рано я повзрослел – и сразу все потерял.
Может, поэтому я наконец обрел покой.
Время быстро пролетело, наступил Новый год по лунному календарю, а за ним – февраль. Проработав в кофейне «Странник» почти два месяца, я превратился из кофейного невежды в начинающего бариста. За это время адвокат в кофейне больше ни разу не появлялся, студента-ухажера тоже след простыл. Старые посетители уходили, новые занимали их места. Но так и должно быть, кто-то приходит, кто-то уходит, тут совсем как с друзьями.
Сегодня босс, надолго пропавший, чудесным образом вернулся, сияя от счастья, даже подарил мне красный конверт с деньгами по случаю прошедшего Нового года.
Я поблагодарил его и не знал, поздравить ли его с Новым годом или с новым счастьем. А дальше у нас с боссом произошел следующий разговор:
– Как работается, хорошо или не очень?
– Ну, в общем-то, неплохо.
– Но и особой радости не испытываешь? – Он удивленно поднял брови.
Я пожал плечами, не понимая, чему тут удивляться. Босс заглянул мне в глаза и, понизив голос, сказал:
– Если работа радости не приносит, не стоит себя заставлять.
Это, типа, меня увольняют? Я занервничал и тут же решительно заявил:
– Но уходить я не собираюсь, не прогоняйте меня.
Сказал я это так громко, что все, кто был в кофейне, разом обернулись, и босс поспешил объяснить:
– Я имел в виду, что ты можешь взять выходной.
– Не нужен мне выходной.
Чтобы доказать, что работа приносит мне радость, я быстро вернулся на место, продолжив усердно трудиться.
К вечеру в кофейню заглянула та, кого ждал босс. Глядя им вслед, я не мог отделаться от вопросов: любовь босса горькая или сладкая? Их чувства временны или постоянны? Им все желают счастья или бросают косые взгляды?
Ответ был мне неизвестен. Будущее босса я не видел в объективе фотоаппарата. Меня беспокоила другая пара.
Информация о будущем, теперь я это знал точно, ничего хорошего не сулит. Часто безо всякой причины я начинал паниковать, душа уходила в пятки, особенно если Чжисюань делал какой-нибудь резкий жест или говорил что-то на повышенных тонах. Я сразу весь сжимался: боялся, что в следующую минуту произойдет то самое, увиденное мной в камере-мыльнице.
Сердце у меня постоянно замирало, но, когда он уходил, все возвращалось в норму, и сердце опять билось ровно. И все-таки мысль об увольнении вообще не приходила мне в голову. Ни разу.
20
Дружеское участие Лэя начало переходить всякие границы, и он всегда делал что-нибудь не вовремя, выбирая абсолютно неподходящий момент.
Мои отношения с Вэньци никуда не двигались. Лэй решил, что я страдаю от сердечной болезни.
– Срочно смени работу.
– Не хочу я.
– Тебе что, прикольно там работать?
– Ну я и так долго привыкал, смысл теперь менять работу? Все равно результаты предварительных экзаменов будут только через месяц, и за это время вряд ли получится без проблем устроиться на новом месте.
Лэю было невдомек, что мне ужасно хотелось остаться в «Страннике». И чем дольше, тем лучше.
Но моя упертость не радовала его, наоборот, он всеми правдами и неправдами старался устроить встречу с Вэньци, а для этого мне надо было взять выходной. В конце концов я решил сходить с Вэньци в кино, а перед этим зайти в какое-нибудь кафе пообедать.
Согласился я на это не только ради Лэя, но и ради Вэньци. Все-таки я чувствовал, что это меньшее, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину. Кажется, Вэньци даже забыла о том, что случилось в прошлый раз. Она радостно согласилась встретиться со мной.
Я спросил, какие фильмы ей нравятся, и она сказала, что романтические комедии, но при этом убедилась, что мне они тоже по душе.
Ладно, думаю, один раз можно сходить.
Мы пообедали, а потом пошли в киношку. Это был фильм о любви с путешествиями во времени и пространстве. Главные герои – он и она – жили в разных эпохах и разных местах. После автомобильной аварии герой отправился со старым псом в будущее, где и влюбился в героиню.
Главный герой мог видеть будущее, он предвидел, что героиня погибнет, поэтому собрался изменить судьбу, а в итоге ему пришлось пожертвовать своей жизнью ради нее.
Старомодная история, да и сюжет кривоват, но почему-то меня так увлек и взволновал этот фильм, что даже сердце бешено заколотилось. Перед глазами возникла рука Вэньци с салфеткой, и голос у самого уха произнес:
– Ты так сильно плачешь, грустно, да?
Я искоса посмотрел на нее, собираясь ответить, что и не думал плакать, но как только дотронулся до своего лица правой рукой, то понял, что оно мокрое от слез.
Тут я впал в ступор. И как такое вообще может быть?!
Вэньци тоже расплакалась, промочив слезами целую пачку бумажных салфеток.
Кино закончилось, и мы вышли из кинотеатра. Глаза Вэньци покраснели и распухли, она расчувствовалась и все говорила о своих впечатлениях от картины:
– Главный герой, он просто супер, изменил-таки судьбу, но ради этого ему пришлось пожертвовать собой.
Я не слушал ее, погрузившись в собственные мысли: все никак не мог понять, с чего это я заплакал.
Что со мной вообще такое? Почему рыдал в три ручья? С чего бы мне плакать? Да я в жизни слезинки не проронил в кино, а тут пустил сопли из-за какой-то дурацкой мелодрамы, где все от начала до конца банально и наигранно!
– Ты не думаешь, что главный герой просто супер? – не отставала Вэньци.
– Старый пес, вот кто супер, – как-то само слетело с губ, я даже испугался.
– Главный герой, он же и вправду здорово поступил. Ты и сам из-за этого прослезился, – продолжала упорствовать она.
– Прослезился, ага, но это еще ничего не значит, кроме того, что мои слезные железы еще действуют.
Мне трудно было понять причину собственных рыданий, вот я и стал болтать всякую ерунду.
– Кино совсем как волшебная палочка, одним мановением вызывает у нас слезы. Впрочем, эти слезы и правда ничего не значат, – надув губки, усмехнулась Вэньци.
Я не повелся на это, просто зашагал вперед, опустив голову.
– Если бы ты был главным героем, как бы поступил? – спросила она.
– Ну я в любом случае не пожертвовал бы собой так безрассудно.
