это сделать! Он вовсе не жаден, он добр и щедр!
Крат-ак-Халь сложил руки на груди и отрицательно покачал головой.
«Нет, Нира. Он вор, подлый и жадный. Он убийца. Безжалостный, циничный и жестокий. Он изменник, гиена, кусающая руку, выкормившую её. Я покажу тебе его суть».
Руки Ниры, обнимающие голову Гилэстэла, дрогнули, а глаза расширились и стали испуганными, когда Крат-ак-Халь принялся извлекать воспоминания князя на поверхность его разума.
«Смотри, Нира. Смотри…».
…холодная комната и голубоглазый подросток, вынимающий трясущейся рукой пустой кубок из мертвых пальцев беловолосой женщины. Его отчаянный, полный боли и злости крик, и яростные удары, следующие один за другим побесчувственному белому лицу, по плечам.
…комната в борделе, сизый дым тлеющих в чашах трав и несколько женщин на ложе возле беловолосого нагого одурманенного юноши.
Нира с возрастающим страхом и отвращением смотрела в умоляющие глаза Гилэстэла. А Крат-ак-Халь продолжал вытягивать из глубин его памяти всё новые и новые эпизоды жизни.
…сотни книг в дорогих окладах в старом склепе, умирающий у королевского трона старик.
… король с темными глазами, приветливо протягивающий руки навстречу, а в ответ — пронизывающая пространство тихая ненависть.
…спящий мальчик на руках матери в королевской диадеме и притаившаяся в траве змея.
…скорчившийся над телами родных плачущий темноволосый юноша и пять мертвецов на песчаной арене.
…корабли без флагов, кровь на палубах чужих судов, сундуки с товаром и золотом.
..кузнечные горны, лязг металла и наполненные оружием склады в пещерах заснеженных гор.
Нира отшатнулась от князя, а он с мучительным стоном закрыл глаза и сгорбился. Крат-ак-Хальхолодно взглянул на него.
«Ты все еще хочешь пойти с ним, Нира? Хочешь стать его посохом, ступенькой на его пути к вершине? У тебя есть своя вершина, своя дорога».
Она долго молчала.
— Все равно…Отпусти их. И я останусь с тобой.
— Что? — встрепенулся Гилэстэл. — Нира, нет! Как ты можешь обещать этому чудовищу такое?
— Он не чудовище, — вздохнул девушка. — Он мой брат.
У Астида отвисла челюсть. Удивление Гилэстэла было меньше. Он дернул бровью, переведя взгляд с Ниры на Крат-ак-Халя и понимающе кивнул.
— Брат и сестра. Полукровки. Обладатели одинаковых способностей. Как удивительно переплетаются порой события в жизни. Если бы мы не взяли свиток, ты не нашел бы сестру.
«Но все же, зачем тебе понадобился свиток? Ты ведь не знаешь об истинной ценности и предназначении этой вещи, не так ли? Ты узнал о ней случайно. Ты просто мечешься по миру в поисках артефактов, утраченных твоим народом, зачастую не представляя, с чем столкнешься в итоге. Нужно ли тебе то, что ты ищешь, или это окажется никчемной безделушкой. У тебя нет цели».
— Ошибаешься. У меня есть цель. И именно ради неё я, как ты выразился, «мечусь» по миру. Что касаетсянаходок, попадающих в мои руки… Рано или поздно они открывают мне свои секреты. И вещи, и люди. Я обещал Нире, что заберу её с собой, чтобы обучить, развить её талант. Я предлагаю тебе то же самое. Став моим учеником, ты расширишь границы своих способностей, научишься таким вещам, о которых даже не подозреваешь.
Крат-ак-Халь презрительно скривился.
«Мне? Учиться у тебя? Что ты можешь дать мне? Ничего. Мне не интересны ни твои цели, ни твои ценности. Мои цели достигнуты. Мои ценности осознаны и бережно мной хранятся. Всё, что мне нужно — моя сестра. Мы с ней единое целое, одно существо, разделенное надвое. Воссоединившись, мы познаем мир во всей его силе. А ты, потерявший безвозвратно свою часть со смертью матери, никогда не будешь полноценным. Как бы не искал замены».
Гилэстэл потерянно поник.
— Я верну то, что мы взяли, — произнес тихо. — Я отдам тебе свиток. Скажу, где он спрятан. Но Нира уйдет со мной.
Астид замер в ожидании ответа, посматривая на девушку.
«Отсюда никто не уйдет. А местонахождение свитка мне уже известно, — голубоглазый джезъянец кинул насмешливый взгляд на Астида. — Надо отдать ему должное — он смышлен, твой верный пёс».
Оценив выражение лица Астида, с которым тот смотрел на Ниру, Крат-ак-Халь прищурился.
«Пёс! Тебе тоже интересна моя сестра? Нет, я вижу, что нет. О, понимаю. Ты был влюблён когда-то. Не просто влюблён. Ты любил всей душой, всем сердцем. Сейчас оно разбито, исковеркано и растоптано. Хочешь знать, кем? Это он, — кивок в сторону поникшего Гилэстэла. — Он сделал это. Чужими руками, но он».
Нира охнула и вскочила.
— Нет! — негодующе взвился Гилэстэл, громыхнув цепями. — Астид, он лжет!
Полукровка слушал молча, не меняя выражения лица. Но Крат-ак-Халь чуть улыбнулся, ощутив взбушевавшую в душе полукровки бурю. А косой короткий взгляд Астида, брошенный на князя, сделал улыбку джезъянца еще шире.
«Теперь понимаешь, кому ты служишь? И за кого пострадаешь?».
— Астид! Я не виновен в гибели Наллаэн! Эс аигум морт…
Взбешенный Гилэстэл, ощутив внезапный прилив сил, хотел выкрикнуть заклинание, но закончить не успел. Под пристальным взглядом джезъянца язык князя онемел, перестав повиноваться, и слова замерли на устах.
Астид стиснул зубы, опустил голову. Крат-ак-Халь неотрывносмотрел на молчащего князя, буравящего его яростным взглядом.
«Слова, слова…. Немота делает тебя слабым? Ты не в состоянии оправдать себя, защитить себя, не имея языка? Без будоражащих воздух звуков ты бессилен. Твой собственный разум тобой не познан, и собственная мысль не покорилась тебе. Ты берешь силу извне, выкрикивая или шепча слова, найденные на страницах книг. Каков был твой дар при рождении? Дар, который ты притупил, с неистощимым любопытством осваивая всё новые и новые комбинации слов и звуков? Каков твой дар, Гилэстэл? Мне любопытно».
Яркие пятна, завертевшиеся перед глазами, скрыли от Гилэстэла лицо Крат-ак-Халя. В памяти вспыхнул тот день… Пустой кабинет отца, несколько свитков настоле, книга на пюпитре, раскрытая в последней четверти, несколько перьев на подставке рядом с чернильницей, длинный деревянный футляр на самом краю стола. И он, шестилетний мальчик, сбежавший от учителя и проникнувший в святая святых. Забравшись в высокое кресло и вытянув шею, Гил с замиранием сердца рассматривал предметы на столе. Дотянулся до книги, перевернул несколько страниц. Книга была неинтересной — без картинок. Взял одно из перьев — длинное, черное, с красивым серебряным наконечником, совсем не такое, какими учили писать его. Полюбовался, примерил к ладошке, зажал в пальцах, нахмурился серьезно, изображая отца. Вернул перо на подставку, перевел взгляд на футляр. Борьба с искушением длилась недолго. Он подтянул футляр к себе, открыл его и удивился. Там лежала флейта. Гил взял её в руки. Гладкое теплое дерево приятно легло в ладонь. Он улыбнулся, приложил инструмент к
