телефона действительно указан. Я дозваниваюсь до Игоря. Он обещает мне помочь, нанять адвокатов, но когда речь заходит о том, чтобы он забрал моего сына к себе на пару месяцев, он уходит от ответа. Я понимаю, что он его не заберет, ведь у него свои дети. Алиса такого терпеть не станет и я ее понимаю.
— Не заберет — констатирую я.
— Я помогу тебе, Яна — говорит Марианна.
— Почему Вы мне помогаете?
— Искупаю свои грехи. Мне было двадцать лет, студентка-второкурсница медицинского университета. То время было самым счастливым в моей жизни, у меня был мой Володя. Он грезил о военной карьере, мы вместе мечтали, я готова была мотаться с ним по гарнизонам, военные врачи всегда нужны. Я забеременела, а Володю забрали в армию. Думала, что два года пролетят очень быстро, мой любимый вернется, а тут мы с ребеночком. Не сказала ему ничего, чтобы служил спокойно, не переживал за нас. Родители мои были в курсе, поддерживали меня, Володю они любили как родного сына. А потом ко мне прицепился какой-то мажор, я много раз ему говорила, что жду из армии парня, отправляла подарки обратно. Видимо, зажравшийся мальчик не смог такого мне простить. Он отомстил мне, о как хорошо он мне отомстил за отказ быть с ним. Он со своим дружком просто увезли меня в загородный дом, измывались надо мной неделю, по очереди. Ублюдки ведь не знали, что я была беременна — по щекам Марианны начинают бежать слезы — я почувствовала этот момент, когда мой ребенок, наш с Володей ребенок покинул меня. Когда они пришли за очередной порцией, то увидели меня лежащую в крови. Смелости убить меня им не хватило, они просто бросили меня в лесу. Меня нашли, я до сих пор не знаю кто. Но ребенка я потеряла, как и возможность иметь детей — она замолкает, погружается в свои мысли.
— Нужно верить — пытаюсь поддержать ее — мне тоже поставили диагноз бесплодие, пятнадцать лет думала, что не смогу родить, а тут такое чудо.
— Мне удалили матку, Яна, о каком чуде ты говоришь — горько ухмыляется она. Я помню, как билась в истерике, когда пришла в себя и узнала, что меня больше ничего не связывает с Володей. С Володей я рассталась, написала письмо, что не могу так долго ждать, мне сделали предложение и я выхожу замуж. Говорят, что нужно сжигать мосты, чтобы огонь позади освещал путь впереди. Мой путь не нужно было освещать, я хотела, чтобы наш сгоревший мост осветил дорогу Володе. Я умоляла и заклинала родителей, чтобы они ни слова не говорили моему Володе о том, что случилось, если он когда-нибудь появится на пороге нашей квартиры и ни слова обо мне. Замужем. Счастлива. Точка. Я так сильно его любила и люблю, не могла позволить, чтобы он касался меня после них. Они делали со мной страшные вещи, Яна, я не виновата, но отмыться от этого я никогда не смогу. Моя красота — мое проклятье. Я переехала, перевелась в Медицинский Вуз другого города и доучилась. Но я никого не простила, эта боль живет внутри меня. Прошло долгих двадцать пять лет одиночества, я приехала к родителям и от них узнала, что один из двух ублюдков, как овощ после аварии. А главный ублюдок процветает и радуется жизни. Их ведь тогда даже не посадили, сколько грязи вылили на меня, чтобы их обелить. Месть — блюдо холодное, знаешь? У него был единственный сын, я очень долго собирала информацию, чтобы понять, что этот сын единственным и останется. Такой же баловень и мажор, как и его папаша, который метил в депутаты. Я знала, что его сынок клюнет на меня, ты ведь говорила, что невозможно определить мой возраст. Была у меня пациентка с очень серьезной болезнью, ты понимаешь о чем речь, сначала я его напоила до беспамятства, а потом он занимался с ней сексом, думая, что это я. Может, эта болезнь его уже и разрушила, не знаю. Только знаешь, эта месть не принесла мне облегчение, я каждый день думаю, что загубила жизнь молодому парню, ведь шанс на исправление есть у каждого, а я лишила его этого шанса. Мне не стало легче, Яна. Я до сих пор ненавижу все душой этих ублюдков, но месть меня разрушила. Володя уже генерал, все-таки сожжённый вовремя мост, осветил ему дорогу. Он женат, двое прекрасных сыновей, очень на него похожи.
— Вы виделись с ним после? — спрашиваю ее.
— Нет, мы с ним больше не виделись, я знаю, где он живет, порой украдкой наблюдаю за ним, вот посмотрю на него пять минут и могу дальше жить — улыбается она сквозь слезы.
— А если и он так же украдкой смотрит за Вами?
— Надеюсь, что не смотрит, потому что ничего хорошего он не увидит. Фух, выговорилась и легче стало. Чтобы ни сделал тебе твой Максим, не мсти, просто живи дальше, тебе есть ради кого жить.
— Я и не думала о мести, просто такая сильная любовь и страсть накрыла меня с головой в тридцать шесть лет. Сейчас, вспоминая свои поступки, я себя не узнаю, как восемнадцатилетняя девочка, эта любовь, наверное, разрушила прежнюю Яну…Мы вместе с ним не справились.
— Я помогу тебе, Яна, может спасенные две жизни зачтутся за одну сломленную судьбу. Только для этого Широковой Яне Эдуардовне придется умереть.
24
Время остановилось, я не понимаю, что происходит. Сейчас ничего не имеет для меня значения, сейчас я готов отдать все на свете, чтобы не слышать этих слов, что моей Яны больше нет. Ее нет и не будет, если бы эта измена была настоящей, я бы простил ее, я бы миллион раз простил мою Яну, лишь бы снова услышать ее голос, смех, прикоснуться к ней. Перед лицом смерти мы абсолютно беззащитны, разве мог я предположить тогда, когда ко мне приехала Яна, что сейчас я буду сидеть здесь, наблюдать за красным лицом начальника женской колонии и мысленно вспоминать все молитвы, которые я когда-либо знал, пусть это будет ошибкой, такое ведь бывает, врачи ошибаются, люди ошибаются. Разве могло все закончиться вот так.
— Вот, Максим Викторович, это Марианна Антоновна, врач-гинеколог, она сейчас все расскажет Вам в подробностях — суетится передо мной Дмитрий Сергеевич.
— Максим Орлов, я по делу Широковой Яны Эдуардовны, возможно, произошла какая-то ошибка? — задаю ей вопрос, а когда она начинает говорить, то
